Египетский манускрипт
Шрифт:
Наружность пленника была характерна скорее для черты оседлости, чем для московских улиц; из его карманов были изъяты револьвер системы «бульдог» и несколько предметов непонятного назначения. Студент Лопаткин, учившийся в Императорском техническом училище, обследовал находки, определил в них какие-то физические приборы, но точнее сказать затруднился. Кстати – студент отметил, что Ван дер Стрейкера находки не слишком удивили – похоже, он не раз видел нечто подобное.
Лопаткин не успел договорить, а Геннадий уже понял, кого схватил Стрейкер. Бросив студента-кокаиниста на попечение Олега и Вероники, он
На ходу Геннадий объяснял причины столь стремительных действий – ежу было ясно, что Яша проследил за студентом и вышел на Стрейкера через него; а вот самого студента он мог «выпасти», только следя за Геннадием и Дроном. А раз так – следовало срочно задать излишне любопытному юноше несколько вопросов; да и со Стрейкером познакомиться отнюдь не мешало…
Репортер не стал заходить в «Сибирь», а повел спутников вокруг, к заднему ходу. Там, после короткой, придушенным шепотом, беседы с неким оборванцем репортер вручил собеседнику ассигнацию и обернулся к спутникам:
– Ну вот все и выяснилось, вашего друга держат здесь, на втором этаже. Андрюшка видел, как его затаскивали вовнутрь, – говорит, был живой, только оглоушенный. Так что если повезет – вызволим. Давайте-ка за мной, только молчите – здесь невпопад сказанное слово дорого стоит. С кем надо – я сам буду говорить …
По коридору шли вереницей – темно было хоть глаз выколи. Гиляровский хотел было чиркнуть спичкой, но Ромка, порывшись в кармане, достал мобильник и нажал кнопку; вспышка экрана осветила неровные стены и осклизлый от грязи пол на несколько шагов вперед.
– Вот, держите, Владимир Алекссевич…
Репортер принял незнакомую штучку, удивленно покачал головой, но спрашивать не стал – пошел вперед. Телефон он держал в левой руке; на волосатых пальцах правой поблескивал массивный кастет.
Ромка шел за Гиляровским, сжимая в одной руке револьвер, а в другой – кривой кинжал-бебут: налет на оружейку барона не прошел даром. За ним, тоже с револьвером, следовал Корф. Замыкал процессию Никонов; на первый взгляд оружия у него не было, однако правую руку лейтенант не вынимал из кармана.
Репортер внезапно замер: прямо из каменной стены высунулась всклокоченная башка:
– Гаси, сатана, свет! Ишь, шляются!
Но, увидев, как блеснул в руках пришельцев металл, говорящая голова исчезла так же внезапно, как и возникла.
– Замаскированный лаз в тайник, – буркнул журналист. – Туда не то что полиция – сам черт не полезет.
– А наш бельгийскоподданный так же не сбежит? – поинтересовался барон. – А то ищи его потом в сточных трубах…
– Не должен, – качнул головой Гиляровский. – Мне тут шепнули, что бельгиец ваш – человек здесь случайный. За него попросил кто-то из тех, кто на Хитровке в авторитете, – в смысле из воров. И местные ухоронки ему вряд ли покажут; приютили, обещали не трогать – и довольно с него…
Коридор закончился тупиком. Справа нашлась скособоченная дверь; из щелей пробивались лучики тусклого желтого света – в комнате жгли керосинку.
– Пришли. – Репортер отдал Ромке мобильник. – Андрюшка говорил – вроде здесь.
Репортер легонько постучал в дверь кастетом; дверь отворилась сразу,
Вслед за Ромкой в комнату влетел Корф. Он водил перед собой дымящимся стволом; за бароном шел Гиляровский. Кроме кастета он вооружился гнутой ножкой от венского кресла, невесть откуда взявшегося в этих трущобах.
Из-за ободранной ширмы у дальней стены послышался стон. Ромка, как был, с окровавленным кинжалом в руке, подскочил к ширме и осторожно заглянул.
– Яшка! Жив!
Барон озирался, стоя посреди комнаты с револьвером наготове.
– Как же так, Владимир Алексеевич! – Корф был раздосадован чуть не до слез. – Вы же уверяли, что никаких ходов ему не покажут! И вот, пожалуйста – сбежал, щучий сын! И где его теперь ловить?
– И это вместо «спасибо», барон? – обиделся репортер. – Я все же не из здешних портяночников, чтобы все ходы-выходы знать! Мог и ошибиться. Вы лучше радуйтесь, что этого страдальца нашли, – он кивнул на связанного Яшу. Тот возился на полу, пытаясь встать.
Ромка опустился на корточки и принялся пилить Яшины путы бебутом. Пленник мычал – рот его был заткнут грязной тряпкой.
– Да осторожно ты, – с досадой прикрикнул на беднягу Ромка. – Дергаться будешь – порежу!
– Тьфу… чтоб его… дрянь! – Яков наконец избавился от кляпа. Стряхнув с ног обрезки веревки, он кинулся к стоящему в углу комнаты столу, заставленному каким-то хламом; посредине стола красовалась огромная, размером с люк от канализации чугунная сковорода с остатками пригоревшей еды.
– Нету! – горестно завопил Яша. – Упер, гад бельгийский! Ловите его, Евгений Петрович, он рацию уволок и фотографическую камеру тоже! И пульт от дрона… хотя зачем он теперь…
И получил чувствительный тычок – барон, скорчив грозную физиономию, указал глазами Яше на Гиляровского, с интересом прислушивавшегося к его словам.
Яша перешел на шепот:
– Ваше сиятельство, господин барон, Стрейкера надо срочно ловить. Он, сволочь эдакая, все с собой унес в саквояже – у него еще там деньги, прямо пачками навалены! Да, и портрет был фотографический доцента, Евсеина – большой такой. Если мы этого мошенника бельгийского сейчас же не поймаем – он таких бед натворит!..
– Натворит, это уж не сомневайся, – подтвердил барон. – Ты уж прости, брат Яков, гоняться за ним мы сейчас не будем. Не то, знаешь ли, место – Хитровка. И так, того гляди, хулиганы с ножиками явятся – возись с ними потом…
– И то верно, господа, – вмешался репортер. – Пойдемте-ка отсюда, от греха. Друга своего вы выручили? Вот и ладушки, а то на Хитровке вход – рупь, а выход – два.
– Вроде чисто, барон, – подал голос Ромка. Он, пока Яша с Крофом беседовали, успел обшарить комнату и даже осторожно заглянул в лаз. Очень хотелось кинуть туда гранату – только где ее взять…