Эгмонт
Шрифт:
Зоост. Нет, нет! Не по душе ему нидерландцы и не по вкусу, он нас не любит, так как же, спрашивается, нам его любить? Почему все у нас привержены графу Эгмонту? Почему его мы чуть ли не на руках носим? Да потому, что он желает нам добра, потому, что веселость, широта и благожелательство у него на лице написаны, потому, что нет у Эгмонта ничего, чем бы он не поделился с тем, у кого в этом нужда, да и без особой нужды тоже. Да здравствует граф Эгмонт! Бойк, тебе положено первому выпить за его здоровье! Так давайте же сдвинем кубки.
Бойк. За графа Эгмонта!
Ройсюм. Победителя при Сен-Кентене! [2]
Бойк. Героя Гравелингена! [3]
Все (хором).
Ройсюм. Сен-Кентен — это была моя последняя битва. Я насилу выбрался, едва тащил свое оружие. А все-таки еще разок пальнул по французу, а он напоследок подшиб мне правую ногу.
2
Сен-Кентен. — В битве при Сен-Кентене Эгмонт командовал испанскими и английскими войсками против французов (1557).
3
Гравелинген (франц. Гравелин) — портовый город, у которого Эгмонт в 1558 году одержал еще одну победу над французами.
Бойк. Гравелинген! Други. То-то было дело! Однако победа досталась нам и только нам! Эти чужеземные псы огнем и мечом опустошали Фландрию, но мы им поддали жару. Старые, закаленные они были вояки и стояли до последнего, а мы рубили, кололи, жгли, покуда рожи у них не перекосило и ряды наконец не разомкнулись. Под Эгмонтом в бою пала лошадь, мы же все бились и врукопашную, и всадник против всадника, и отряд против отряда у самого моря, на широкой песчаной полосе. И вдруг точно с неба — бах! бах! От устья реки пушечные ядра так и посыпались на французов. Оказалось, английский флот под флагом адмирала Малина проходил здесь откуда-то из-под Дюнкиркена [4] . Конечно, толку от англичан было не больно-то много, подойти они могли разве что на маленьких суденышках, да и то не очень близко, а их ядра попадали и в нас — и все-таки нам это было на руку! Сломили они наших врагов, а мы воспряли духом. Каша тут заварилась отчаянная, что и говорить! Огонь, грохот. Все сметено с лица земли, все сброшено в воду! Француз — не успеет воды хлебнуть и мигом на дно, а мы, голландцы, за ним ныряем. Мы ведь земноводные и в воде что твои лягушки, вот мы и добивали их в реке, стреляли по ним, как по уткам. Кому все-таки удалось выбраться на сушу, тех деревенские бабы топорами да вилами добивали. Куда уж тут деться французскому величеству — запросил пардона. Вот этим-то миром вы обязаны нам, вернее, великому Эгмонту!
4
Дюнкиркен — город к северо-востоку от Гравелингена. В описании битвы Гете следует рассказу историка ван Матерна.
Все (хором). Да здравствует, да здравствует великий Эгмонт! Ура!
Иеттер. Эх, посадили бы его у нас правителем вместо Маргариты Пармской [5] .
Зоост. Ну, потише! Прошу прощения! Не позволю я сам хулить Маргариту. Теперь я скажу: да здравствует наша всемилостивейшая государыня!
Все (хором). Да здравствует!
Зоост. Честное слово, достойнейшими женщинами дарит нас этот дом. Да здравствует правительница!
5
Маргарита Пармская — побочная дочь императора Карла V, сводная сестра Филиппа II; в 1558 году была назначена наместницей короля Филиппа II в Нидерландах.
Иеттер. Она умна и во всем знает меру, — одно плохо — очень уж льнет к попам. Не без ее старанья у нас прибавилось четырнадцать штук новых епископских шапок. На что они нам сдались? Конечно, так удобнее пристраивать на теплое местечко то одного, то другого чужеземца. Прежде настоятелей выбирали наши капитулы. И нам прикажете верить, что это делается во имя религии? Как бы не так! С нас и трех епископов было предостаточно. При них все шло честь по чести. А нынче всякий норовит доказать, будто он невесть как необходим, и тут уж свары не
Пьют.
Зоост. На то воля короля, правительница тут не вольна ни убавить, ни прибавить.
Иеттер. Нынче уж и новые псалмы петь не смей [6] . А стишки до того складные, и мотив прямо за душу хватает. Похабные песенки — это пожалуйста, сколько угодно. А почему, спрашивается? В псалмах, мол, ереси дополна, толкуют они, и еще бог знает что говорят. Я тоже их пел и ничего такого не заметил — все враки.
Бойк. А почему же, спрашивается, в нашей провинции мы что хотим, то и поем? Да потому, что у нас наместником граф Эгмонт, он в такие дела не суется. В Генте, в Иперне [7] , во всей Фландрии люди что хотят, то поют. (Громко.) Да и что может быть невиннее псалмов? Верно я говорю, отец?
6
…новые псалмы петь не смей. — Нидерландцы перешли в протестантскую веру, что усиливало вражду между ними и испанцами, остававшимися правоверными католиками. Женевский проповедник новой веры Жан Кальвин ввел в богослужение новый перевод библейских псалмов, сделанный французским поэтом Клеманом Моро.
7
Гент, Иперн (франц. Ипр) — города во Фландрии, оба входят теперь в состав Бельгии.
Ройсюм. Еще бы! Это ведь богослужение, душеполезная песнь.
Иеттер. А они твердят: не по-ихнему де эти псалмы написаны, вот и выходит, что их лучше не петь. Слуги инквизиции повсюду снуют, выслеживают да вынюхивают; сколько уж честных людей из-за них голову сложило. Не хватает только, чтобы над нашей совестью измывались. Коли уж нельзя мне делать, что я хочу, дали бы, по крайней мере, думать и петь, что на ум взбредет.
Зоост. Ничего инквизиция не добьется. Мы не испанцы и совесть свою тиранить не позволим. Дворянству тоже пора подумать, как инквизиции крылышки подрезать.
Иеттер. Легко сказать. Если эти голубчики вздумают нагрянуть ко мне в дом, а я спокойно сижу за работой, мурлычу себе под нос французский псалом и ровнешенько ничего не думаю, ни худого, ни хорошего, просто напеваю то, что у меня на языке вертится, — все равно меня объявят еретиком и сволокут в тюрьму. Или иду я, скажем, по деревне и останавливаюсь возле кучки людей, которые слушают нового проповедника, знаешь, одного из тех, что из неметчины прибыли. Меня тут же, на месте, объявят мятежником, а там уж, пожалуй, и голова с плеч долой. Доводилось вам слышать кого-нибудь из этих приезжих?
Зоост. Бравый они народ. Намедни, я слышал, один в поле речь держал перед тысячами и тысячами людей. Скажу прямо — это вам не та латинская бурда, которой нас потчуют с кафедры. Этот без обиняков говорил, как нас до сих пор морочили и в темноте держали и как нам правдою просветиться. И все по Библии, слово в слово.
Иеттер. Да ведь так оно, верно, и есть. Я уж сам немало об этом думал.
Бойк. Потому и народ за ними по пятам ходит.
Зоост. А как же, кому неохота услышать новое да еще доброе слово.
Иеттер. Ну и что? Почему нельзя каждому проповедовать на свой лад?
Бойк. Поживей, ребята! Вы так усердно языки чешете, что забыли о вине и об Оранском [8] .
Иеттер. Об Оранском забывать не след. Он для нас — каменная стена. Стоит только о нем подумать, и кажется — вот за кем ты укроешься, так что сам черт тебя не достанет. За здоровье Вильгельма Оранского! Ура!
8
…забыли… о принце Оранском. — Вильгельм (собственно, Виллем) I, принц Оранский, граф Нассауский, был одним из трех штатгальтеров (остальные два — Эгмонт и Горн, казненный впоследствии вместе с Эгмонтом). Ему были подчинены Голландия, Зеландия, Утрехт, тогда как Эгмонт был наместником Фландрии. За свою сдержанность был прозван Молчаливым.