Эго и Архетип
Шрифт:
Во сне, в ночном видении,
Когда сон находит на людей,
Во время дремоты на ложе,
Тогда он открывает у человека ухо
И запечатлевает Свое наставление,
Чтобы отвесть человека от какого-либо предприятия
И удалить от него гордость,
Чтобы отвесть душу его от пропасти
И
Упоминание о снах и их предназначении характеризуется поразительной психологической точностью. Оно также свидетельствует в пользу предположения, что Книга Иова содержит сообщение о реальном опыте индивида. Очевидно, с помощью снов бессознательное Иова тщетно пытается исправить его сознательную установку. Таким образом, сны можно рассматривать как предвосхищение сознательной встречи Иова с Иеговой. Замечательно, что этот древний текст содержит описание компенсаторной функции сновидений, существование которой недавно доказал Юнг.22
После речи Елиуя является сам Иегова. Нуминозная, сверхличностная Самость возникает из бури (рис. 29). Иегова произносит великолепную речь, которая, должно быть, увенчала сознательную деятельность, направленную на ассимилирование первобытной нуминозности, несомненно, сопровождавшей первоначальный опыт. Ответ Иеговы содержит обзор атрибутов бо жества и великолепное описание различия между Богом и человеком, т.е, между Самостью и эго:
Где был ты, когда я полагал основания земли?
Скажи, если знаешь.
Кто положил меру ей, если знаешь?
Или кто протягивал по ней вервь?
На чем утверждены основания ее?
Кто положил краеугольный камень ее
При общем ликовании утренних звезд,
Когда все сыны Божий восклицали от радости?23
Эго не создало психику и ничего не знает о тех глубоких основаниях, на которых утверждено его (эго) существование:
Нисходил ли ты во глубину моря,
И входил ли в исследование бездны?
Отворялись ли для тебя врата смерти,
И видел ли ты врата тени смертной?
Обозрел ли ты широту земли?
Эго получает напоминание о том, что оно ничего не знает о психическом в целом. Часть не может превзойти целое:
Можешь ли ты связать узел Хима
И разрешить узы Кесиль?
Можешь ли выводить созвездия в свое время
И вести Ас с ее детьми?
Знаешь ли ты уставы неба,
Можешь ли установить господство его на земле?
Здесь эго сопоставляется с масштабом и могуществом архетипов, определяющих психическое существование.
Иегова обращается к царству животных и перечисляет их необыкновенные способности,
Вот бегемот, которого я создал, как и тебя.
Можешь ли ты удою вытащить левиафана
И веревкою схватить за язык его?
Теперь перед Иовом предстают бездонность Бога и глубины его психического, в котором обитают всепожирающие чудовища, далекие от человеческих ценностей. Этот аспект явления Бога человеку изобразил Блейк на своей картине (рис 30). Бегемот и левиафан олицетворяют первозданное вожделение бытия. Бог показывает свою теневую сторону, и поскольку человек причастен к Богу как к основе своего бытия, он должен быть причастен и к его мраку. Самоправедность эго получает смертельный удар.
При завершении проявления Иеговы Иов претерпевает существенное изменение. Состоялось раскаяние, или метанойя:
Я слышал о Тебе слухом слуха;
Теперь же мои глаза видят Тебя.
Поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь В прахе и пепле.
Иов получил ответы на свои вопросы, но не рациональным путем, а посредством живого опыта. Он нашел то, что искал, - смысл своего страдания. Это есть не что иное, как сознательная реализация автономной, архетипической психики, причем эта реализация могла состояться только через посредство тяжелых испытаний. Книга Иова содержит описание процесса божественной инициации, проверки посредством тяжелых испытаний, которая, в случае успеха, приводит к новому состоянию бытия. Эта проверка имеет сходство с ритуалами инициации, предназначенными для обеспечения перехода из одного состояния сознания в другое.
Иегова через своего динамического посредника Сатану подвергает Иова тяжелым испытаниям. Е Ш. Клюгер дает убедительную характеристику психологической роли Сатаны в истории Иова:
"Он (Сатана) проявляется здесь в полном блеске как метафизический враг мирной жизни и уюта. Он осуществляет вмешательство, нарушая естественный ход жизни и препятствуя ему. Он становится на пути человека, подобно тому, как мал'ах Яхве в качестве Сатаны становится на пути Валаама. Однако если в истории Валаама речь идет о столкновении воль и слепом повиновении, т.е. о первом сознании необходимо ста выполнять волю Божию, а не свою, то в случае Иова речь идет о со знательном подчинении воли Божьей в результате внутреннего прозрения. Здесь Сатана действительно является Люцифером, носителем света. Он несет человеку знание Бога, подвергая его страданиям. Сатана воплощает страдание мира, которое приводит человека к внутреннему, «иному миру».
Это описание Сатаны необходимо признать психологически точным. Оно сближает Сатану с фигурой Мудрости. В книге "Экклезиаст" приводится следующее описание женской персонификации Мудрости:
Мудрость заботится о сынах своих И о тех, кто ищет ее.
Ибо если она и ведет его вначале извилистыми путями,
вызывая в нем страх и малодушие,
преследуя его строгостью, пока она не станет доверять ему,