Его Кукла

Горячева Ирина

Тусклый огонёк вдалеке внезапно разрастается и больно ударяет по глазам вспышкой…

Я с трудом разлепляю ресницы и почти сразу же зажмуриваюсь. Меня ослепляет яркий свет, льющийся от длинного потолочного светильника.

— Тише, милая. Всё плохое теперь позади. — Совсем близко слышу знакомый женский голос. И моей руки касается тёплая, мягкая ладонь. — Как ты себя чувствуешь?

— Как будто по мне проехался аэромобиль. — Усмехаюсь собственной шутке. Затем осторожно приоткрываю глаза и вижу сидящую рядом Марину.

Поворачиваю

голову и с удивлением разглядываю чистые, белые стены, высокий потолок с лепниной, светильник и большое окно с опущенным жалюзи.

В изножье кровати стоит небольшая тумбочка. Чуть дальше стол и стул, на котором лежит сумочка Марины. А в самом углу возле двери замечаю какой-то электронный прибор.

— Где мы?

— В больнице. Отец привёз тебя два дня назад. Ты упала в обморок у меня в кабинете, помнишь? — Она пожимает мою руку и чуть заметно улыбается. — Главное, что всё обошлось.

— Что именно обошлось, Марин? — не совсем понимаю я, о чём говорит моя мачеха.

— Неужели ты не догадывалась, что беременна?

— Беременна? — переспрашиваю на автомате. И не знаю, стоит мне радоваться или сейчас самое подходящее время для огорчений.

А пока думаю, в голове один за другим возникают отрывки воспоминаний о последних событиях.

Только после этого я понимаю, что за всё время, пока жила у Рисая и в столице в доме наместника, у меня ни разу не было «женских дней».

— Это ведь ребёнок Рисая? — глядя на меня, интересуется Марина. Без тени осуждения. Спокойно, как будто вовсе не случилось ничего особенного.

— Да, я была близка только с Рисаем. И нет, я не знала. — Первый шок, вызванный неожиданной новостью, проходит. И я вспоминаю детский плач. — О боже! Что с моим ребёнком? Я слышала плач.

Порываюсь подняться с кровати, но Марина удерживает от необдуманного поступка.

— Тише, Дарья. Не было никакого плача. Тебе просто приснился сон. С твоим малышом всё в порядке.

— Тогда почему я так странно себя чувствую? Почему ничего не помню? — Сердце в груди начинает колотиться с бешеной силой. А вместе с ней разрастается и паника.

— Это последствия наркоза и лекарств. Когда отец привёз тебя в больницу, началось кровотечение. К счастью, сейчас тебе и ребёнку ничто не угрожает.

— Значит, ты заберёшь меня домой? — спрашиваю я с надеждой в голосе.

Мне не терпится увидеть Рисая. Поделиться с ним новостью о ребёнке.

— Не торопись, — тут же охлаждает мой пыл Марина. — Какое-то время тебе придётся оставаться здесь под наблюдением доктора Амрани. Только обещай не волноваться. Это скорее перестраховка, чем острая необходимость.

— Хорошо. — Сердцебиение и мысли постепенно успокаиваются и приходят в норму. — А ты за это время навестишь меня?

— Конечно, милая. — Марина снова улыбается своей нежной, успокаивающей улыбкой.

А я смотрю на неё и не могу найти в себе смелости, чтобы спросить о Рисае.

— Дарья. Я хочу,

чтобы ты знала, что всегда можешь рассчитывать на мою поддержку. — После непродолжительной паузы мачеха вновь начинает говорить. — Знаешь, я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь. Однажды так вышло, что я тоже попала в больницу. И тоже чуть не потеряла ребёнка. Не представляю, что случилось бы со мной, если бы наш с Элроем малыш тогда умер. Каждый раз, когда думала об этом, чувствовала, как медленно схожу с ума.

— И что… — Я осторожно подбираю слова, прежде чем спросить Марину: — Что помогло тебе взять себя в руки? Не сойти с ума?

— Любовь, конечно, — кивает Марина. — Мне повезло встретить лучших на свете мужчин. Твоего отца и Ройтана. Когда у женщины есть настоящая любовь, она даст силы и всегда защитит.

Мы обе погружаемся на несколько мгновений в собственные мысли и в тишину.

— Марин, думаешь, Рисай меня любит? — Я первая нарушаю молчание.

— Неважно, что думаю я, милая. Важен ответ Рисая. И если захочешь услышать его, просто попроси отца позволить вам встретиться.

Её слова заставляют меня задуматься. А пока я пытаюсь осмыслить их, Марина встаёт, подходит к столу и берёт лежащую на стуле сумочку.

— В этой суматохе чуть не забыла о подарке. Так и ношу его повсюду с собой. — Мачеха виновато улыбается, открывает сумочку и достаёт ту самую шкатулку, которую преподнёс мне в кондитерском салоне мой двуликий. — Вот возьми. Это Рисай просил передать.

Она подаёт мне шкатулку. А я нерешительно протягиваю руку и замираю.

— Как он? Рисай?

— Волнуется. Живёт пока в квартире Ройтана. И несколько раз порывался навестить тебя. — Марина как бы между прочим пожимает плечами. — А ещё говорит, что хочет сказать что-то очень важное для вас обоих. И что эта шкатулка защитит тебя и вашего ребёнка.

Я беру, наконец, у мачехи таинственный подарок и верчу его в руках.

— Интересно, что там внутри?

— Достаточно лишь открыть её, чтобы узнать ответ. — Она резко закрывает сумочку. — К сожалению, мне нужно ненадолго тебя покинуть. Я ещё приду. А ты пока отдыхай.

Я киваю в знак благодарности. Понимаю, что Марина просто даёт мне возможность остаться наедине с подарком Рисая и мыслями о нём.

— Спасибо за всё. И до встречи.

Когда дверь за Мариной закрывается, я приподнимаюсь вместе с подушкой.

Сгорая от любопытства, нащупываю замок шкатулки и открываю его, заглядывая внутрь.

На тонкой шёлковой подкладке лежит кольцо.

— И как всё это понимать? — произношу я растерянно.

Каким образом обычное украшение может защитить меня и тем более ребёнка?

Стоит мне подумать об этом, и на металле по всему кольцу сама собой проявляется гравировка: «Только любовь защитит».

— Рисай… — Я вынимаю из шкатулки колечко и крепко сжимаю его в кулаке. — Люблю тебя.