Его кукла
Шрифт:
Снова пустая постель, смятые простыни. Гребаный фонарь бьет в лицо, возвращая в реальность.
Ненавижу эту реальность. Хочется сдохнуть. Вот так, не проснуться, уплыть к любимой на небеса. И не сбегать утром.
Не видеть этот дом. Сад, в котором цветут розовые розы, любимые цветы моей жены. Надо было выкопать их к черту, а не нанимать садовника. Смотрю на них, и ненавижу свою жизнь. Это мое наказание, плата за то, что не спас ее. Не уберег. Не смогу я вырвать чертовы розы. Это все, что осталось.
–
Малышка проснулась сегодня раньше обычного. В ее детской реальности папа – это не человек, а супергерой, который вечно балует и дарит подарки. Дочка тащит в руке плюшевого мишку, глядя на мня глазами покойной жены. А я, вот кретин!, не успел убраться во взрослую жизнь. Потому, что, как дурак, смотрел на чертовы розы и думал о том, что ненавижу этот маяк убитого рая.
– Алиса, почему не спишь? – поворачиваюсь к дочери.
Она хмурит носик. Точь в точь, как Лина. Одно лицо. Это лицо терзает меня по ночам. А утром я сбегаю в работу, чтобы протянуть до вечера и не сдохнуть.
Но Алиса не понимает всего этого. И это хорошо. Незачем маленькой девочке знать, что ее папаша никакой не герой, а конченный псих.
– Не хочу, – снова хмурится девочка. – С тобой хочу.
Наклоняюсь, подхватывая дочку на руки. Заглядываю в любимые васильковые глаза. Каждый раз, как дежавю, накатывает. В груди ныть начинает. К горлу подступает ком. Ну какой из меня попутчик, милая?
– Со мной нельзя, – говорю девочке. Конечно, нельзя. Я неадекватный. – Ты же знаешь, что папе пора на работу?
– Знаю, – хмурится, – давай, ты не пойдешь на работу?
Наивная простота. Маленькая такая, но уже капризничает, как самая настоящая женщина. Как Лина когда-то. Мы тогда еще не поженились, но она уже устанавливала свои правила.
«А, давай, прогуляем работу?» – звучит в памяти воспоминанием.
Тогда я был согласен ради нее на все. Поэтому, как полный дебил, отключил телефон и провел весь день в постели с любимой женщиной. А утром получил по роже от Никиты. За то, что не явился к важному клиенту и проебал контракт на миллионы.
– Я не могу не пойти, Алиса, – говорю дочери.
– Почему? – распахивает васильковые глаза.
– Потому, что взрослые люди так не поступают.
– Аааа, – тянет ребенок.
И добавляет:
– Не хочу быть взрослой.
Снова хмурит носик. Чмокаю ее в пухлую щечку и отпускаю ребенка.
По лестнице спускается ее няня.
– Оксана, покормите ребенка, – обращаюсь к женщине.
– Хорошо, Альберт Викторович, – кивает она, – Алиса, идем на кухню, – берет она девочку за руку. Та послушно идет за ней.
Вдыхаю, набирая в грудь побольше воздуха. Мне нужно смываться отсюда, пока этот дом не раздавил меня.
Гребаный ад остается позади только тогда, когда я
На утро у меня назначена встреча. Поэтому в офис не заезжаю, еду сразу к заказчику.
Удивительно, но сделка проходит гладко. Как и все последние два года, у меня, словно, третий глаз открылся. В бизнесе начал чувствовать, как собака, где обманут, а где нет. Дожимаю клиента, даже не дав ему скидку.
Сам охреневаю от своей самоуверенности. Но это работает. Люди чувствуют спокойствие и равнодушие. Воспринимают это, как железобетонную гарантию того, что все будет сделано, как надо, и в срок. Контракты сыплются на нас, как из рога изобилия. Все, о чем мечтал, можно сказать, достигнуто. Лина была бы счастлива.
Лина…
Черт!
Мне нужно больше сделок, больше трудных проектов! Чтобы сдохнуть под завалом контрактов, и не думать о жене! Сгореть, к черту, на работе. Упахаться в хлам, чтобы не видеть во сне, как мои мечты растворяются, рассыпаясь в моих руках.
Или наоборот? Клин клином?
Я моральный урод. Но это давно не новость. Заплатил незнакомой девушке, сам не знаю, за что. Просто хотелось эту картинку. Иллюзию. Хапнуть по полной все то, что было у меня украдено. Пусть, за деньги и это гребаный фарс. Эта игра добьет меня окончательно. Я сам себя убиваю, гроблю свою жизнь. Но мне так нужно.
В порыве, на эмоции, хватаю телефон и пишу сообщение девушке:
«Будь готова сегодня в семь. Надень белое платье. И пришли мне свой адрес».
Отправляю. Отбрасываю от себя телефон.
Я сволочь и мне нет прощения. Решил отыграть все для себя, наплевав на все правила и здравый смысл.
Когда-то я просил у Бога смерти и свободы. Но вездесущий наблюдатель не дал мне сдохнуть. Больше ничего не прошу. Я все возьму сам. В чудеса уже не верю.
Глава 8
Жанна.
Рассматриваю свое отражение в зеркале, покусывая губы. На мне белый сарафан и красные босоножки. Не знаю, понравится ли этот простой наряд заказчику, но другого у меня нет.
Перевожу взгляд на отражение настенных часов. Без пяти семь. Сердце гулко стучит в груди. Сжимаю край короткого сарафана, который едва доходит до середины бедра. Я покупала этот наряд для бывшего парня еще три года назад. Паша любил мои ноги, поэтому такая длина. Вот только, потом оказалось, что ноги моей подруги Иры ему нравятся больше. С тех пор у меня нет ни парня, ни подруги.
Напряженно смотрю на секундную стрелку. Кажется, она движется слишком быстро. И времени, когда я еще смогу называть себя порядочной девушкой уже почти не осталось. После сегодняшней встречи точно не смогу.