Его личная звезда. Дилогия
Шрифт:
Ирида, как обезумевшая, царапалась и кусалась. Как только Богдан перестал терзать её рот, она, издав очередной непонятный звук, набросилась на плечи мужчины. Она слизывала солоноватые капельки пота, засасывала твердую закаленную плоть, чтобы в следующую секунду впиться в неё зубами. И эта дикость, это хождение по острию лезвия, когда привычное восприятие партнера исказилось, пронзало насквозь, пробуждало в её теле непонятную дрожь, берущую своё начало внизу живота и стремительно распространяющуюся в крови, ударяющую в голову,
Стоило Богдану безжалостно разорвать свитер, таким же образом поступив и с лифчиком, освободить её груди с заостренными сосками, что изнывали от непонятной, пугающей Ириду потребности, и впиться жадным поцелуем в эти самые сосочки, как Ирида откинула голову назад, не заметив легкого удара затылком о стену, и вцепилась одной рукой в короткие волосы Богдана. Она прижимала его к себе, стараясь получить максимум новых чрезвычайно острых и не менее сладостных ощущений. И Богдан их ей давал. Давал столько много, что голова закружилась, а ноги перестали Ириду держать.
Но ей было мало. Ничтожно мало.
Она действовала так же стремительно, как и мужчина. Краткий миг позволила ему пососать соски, и, собрав воедино остатки сил, оттолкнула Славинского, но лишь для того, чтобы самой наброситься на его обнаженную грудь.
И снова стон, похожий на рык...
И снова ласка, похожая на укус...
И снова лавина эмоций, уже ни на что не похожая...
Терпеть более сил не было. И Богдан, глухо выругавшись, расцепив их тела, оторвался от Ириды лишь для того, чтобы одним сильным движением разорвать, снять с девушки брюки вместе с трусиками. Следом стянуть свои и ворваться в истекающее влагой лоно.
Ирида закричала в голос, стоило ему заполнить её. Вцепилась в стальные плечи, чтобы удержаться, чтобы найти опору и сразу же податься Богдану навстречу. О, да, она прекрасно видела, знала, чувствовала, кто только что ворвался в неё! Богдан Славинский. Ворвался так стремительно, словно в этом желании заполучить её заключалась его основная жизненная потребность. И Ирида не могла не ответить тем же. Её женское естество завопило от радости, всё сжалось, чтобы сразу же раскрыться и потянуться к чему-то неведанному, но невообразимо сладостному, тому, что долго дремало внизу живота и терпеливо ждало своего часа. И этот час настал.
Нет, Ирида не стала более осторожной, не пришла в себя, не испугалась животной страсти Богдана. Напротив, она накинулась на его губы, сама желая, во что бы то ни стало, усилить контакт их двух тел. Соединения в одном месте ей было мало. Да, мало...
Их губы изучали друг друга с бешеной одержимостью, с тоской, которую нельзя высказать вслух, с затаенным наслаждением. Они пробовали на вкус, пробовали на прочность. Исследовали. Давали небольшую
Толчки Богдана были остервенелыми, жесткими, резкими. Он врезался в женское тело, не щадя его, на подсознательном уровне чувствуя, что дает именно то, что требуется ЕГО девочке. Она отзывалась на каждое движение стоном, вскриком, новым поцелуем. И опускалась на его бедра, стремясь вобрать в себя как можно больше его.
Разрядка не заставила себя долго ждать. Обрушилась на вспотевшую, не похожую саму на себя Ириду, поглотив её окончательно. Показав, каково это - получать удовольствие. Её скрутило внутри, подкинуло вверх и оттуда стремительно сбросило вниз.
И, не успев прийти в себя, с закрытыми глазами, с пересохшими губами, пытающимися втянуть в легкие хотя бы жалкую долю кислорода, с телом, отныне познавшим новые ощущения, Ирида почувствовала, как Богдан изливается следом.
Тишина в спальном отсеке оглушила обоих. Снова вернулся привычный мир. Снова в организм хлынули привычные звуки и эмоции.
Так Ириде показалось в первое мгновение.
Она ошиблась.
Мужские руки захватили в плен её лицо, и хриплый голос надрывно приказал:
– Назови моё имя.
Ирида открыла глаза и затуманенным взором впилась в лицо Славинского. Она словно впервые увидела сеточку морщин у глаз, более глубокие - на лбу. Крупный нос с трепещущими крыльями ноздрей. Губы, чуть потрескавшиеся, жесткие на вид и мягкие на ощупь. Россыпь мелких капелек на лбу, прокладывающих дорожку по вискам и убегающих на скулу. Подбородок, безупречно выбритый.
– Богдан, - вымолвила она с придыханием и снова прикрыла глаза.
Ей было хорошо. Ей было безумно хорошо.
А потом, ещё находясь в объятиях Богдана, она внезапно осознала случившееся. И тихо, едва размыкая губы, поддавшись слабости, физической и душевной, шепотом спросила:
– Я кончила, да?
Ей бы стоило в этот миг открыть глаза, чтобы увидеть, как Богдан замер, как его глаза наполнились сначала изумлением, а потом ничем не прикрытой радостью, недоверием смешанным с надеждой.
– Да, звезда, ты кончила вместе со мной, - сказал он и прижался лбом к её лбу.
ГЛАВА 6
– Почему?
Этот тревожащий, будоражащий душу вопрос Ирида не могла не задать. Он крутился у неё в голове минуту за минутой. Что бы она ни делала, какие действия не предпринимала, мысли снова возвращались к нему.
Сейчас она стояла на борту личного лайнера Славинского и смотрела на бесконечно красивые холодные звезды, окружающие их повсюду.
Они улетели с Арома спустя пару часов после того, как вернулись из "Коллажа". Робот-носильщик транспортировал их вещи на частную взлетную полосу, где хранили свои лайнера и шаттлы те, кого принято называть элитой.