Его личная звезда. Дилогия
Шрифт:
– Ирида, я должен идти, - глухо проговорил он ей на ухо.
– Знаю, что втянул тебя в нехорошую историю... Очень сожалению. И… - мужчина шумно сглотнул, словно ему было трудно говорить, трудно подбирать слова.
– И я тебя прошу, звезда, будь со мной всё это время.
Поцеловал в макушку и ушёл.
Ирида так и осталась стоять в купальне. Обхватила плечи руками, пытаясь подавить нарастающее волнение.
Она поняла, о чем попросил Славинский. Именно попросил. И здесь не шла речь и физиологии.
ГЛАВА 8
Время
Ирида первое время ходила по комнате, едва не врезаясь в стены. Потом сидела на полу, скрестив ноги, мысленно отсчитывая минуты. Ни звука. Ни шороха. И снова вставала и ходила.
Беспокойство за Богдана нарастало. Хотела ли Ирида покинуть комнату вместе с ним и видеть бои? Она не знала. С одной стороны, она бы видела, что происходит. С другой - слишком неоднозначен был контингент зрителей. И предупреждения Богдана были не случайны. Он знал, о чем говорил.
Что она испытывала в те минуты, кроме беспокойства? Наверное, ничего. Смотрела на дверь, гипнотизируя её и повторяя:
– Открывайся... открывайся...
Она не открывалась.
И снова шли минуты.
Ирида устала ходить, устала ждать. Безвольно прислонилась к стене, что напротив двери, и сползла по ней. Села, положив голову на согнутые колени.
Ей даже показалось, что она задремала. Потому что, когда дверь открылась, пропуская Богдана, она испуганно моргнула, слегка дезориентированная.
– Богдан!
Она вскочила и замерла, не зная, броситься ли к мужчине или остаться на месте.
Он пришёл к ней в боевой ипостаси. Огромный, злой. Продолжая угрожающе скалиться и рычать. Забрызганный кровью - своей!
– и непонятной зеленоватой вязкой жидкостью. Но не это было самое страшное. Страшным оказались шипы, что в огромном количестве торчали из тела Богдана. Разной величины, они воткнулись в него, пронзив даже железные пластинки.
Богдан поднял голову с затуманенным взглядом и скривил губы.
– Встречай победителя, звезда.
Ёрничал, чтобы скрыть боль. Ирида бросилась к нему, остановившись в полушаге и негромко, стараясь выровнять вдруг сбившееся дыхание, спросила:
– Чем... чем мне тебе помочь?
Ведь она должна же была ему помочь?! Должна…
Взгляд темно-синих глаз не с первой попытки, но всё же сфокусировался на ней.
– Давай в купальню... Откроешь?
– Да! Да, конечно!
Ирида подбежала к выгравированной картинке и начала искать выступ. Но тот, как назло, куда-то подевался.
Легкая испарина выступила на лбу Ириды, от волнения руки стали сами не свои. Пальцы не слушались.
– Звезда, ты снова меня не внимательно слушала?
– в его словах не было упрека.
Ирида до боли прикусила нижнюю губу и сосредоточилась. Черт! Вот и этот проклятый выступ! Теперь нажать и повернуть вправо! Два раза...
Невидимый механизм скрипнул, поддаваясь. Ирида не стала дожидаться, когда дверь отъедет в сторону полностью, бросилась к Богдану.
Тот, оценив её порывистость, выставил руку вперед.
– Не подходи близко, - рыкнул он, - шипы могут быть отравлены.
– Отравлены?
– стены вместе с полом пошатнулись.
– Не факт. Но могут.
– С кем же ты бился?
– А хрен его знает, - честно признался Богдан и криво улыбнулся. В его глазах плескалась боль, Ирида видела, как по его лицу и шее катились крупные капли пота.
Она тоже постаралась в ответ улыбнуться.
– Содержательный ответ.
– Правдивый.
– Чудо-юдо невиданное?
– Ага.
Пошатываясь, Богдан направился в купальню. Ирида, не отрывая взгляда, следила за ним. Какой же долг он выплачивает Чужому, что тот волен заставить Богдана выступать на ринге? Стас как-то обмолвился, что в Зоне Отчуждения устраивают бои без правил, активно работает тотализатор. И что среди зрителей встречаются не только отбросы общества, осужденные. А те, кто стоит на верхушке власти. Мол, там, где кровь и смерть, всегда водятся большие деньги.
Славинский в деньгах не нуждался. Тогда что двигало им?
Ирида поспешила за Богданом, и замерла, стоило ей только войти в купальню.
Богдан перестал её стесняться, решил, что она должна привыкать к нему истинному. Со всеми вытекающими последствиями. Он, тяжело дыша, сгорбившись, глотая кровь и давя в себе рык, приводил тело в привычный для человеческого глаза вид. Запускал внутри себя особые механизмы, прятал железные пластины, что служили лучшей кольчугой. Заставлял мышцы сжиматься, уменьшаться в объемах.
Было больно.
Привычно.
Он видел, что Ирида за ним наблюдает. И затаенно, с придыханием, ловил любые оттенки чувств, что отражались на её лице. Страх, волнение и... отсутствие брезгливости. Она смотрела на него, сопереживая.
Непривычная теплота пробралась к сердцу Богдана и заполнила его. Пришлось прикрыть глаза, чтобы справиться с незнакомыми ощущениями, которые сейчас могли сыграть злую шутку. Внутри него ещё бушевала злость, агрессия, выплескиваемая во время боя, и тот, другой Богдан, что привык отбирать жизни, ломать кости, раздирать руками податливые тела соперников, оскалил пасть. Латунцев с рождения учили бороться со второй сущностью, с темной стороной своего дара. Богдану кровь латунцев удавалось сдерживать благодаря постоянному контролю. Да и хвала Небесам, не так часто приходилось выпускать на волю своё приобретенное второе "я".