Его любимая девочка
Шрифт:
Слова мама попадают прицельно в то место, где болит больше всего. Мне очень хочется прокричать ей, не у всех заканчивается так плохо, как у неё. По крайней мере, я очень хочу в это верить. Но горло отказывается говорить гадости. Мне просто уже страшно делать ей ещё больнее.
Всхлипываю. Потом ещё, и ещё…
– Мама, я люблю его!
– начинаю рыдать в голос.
– Открой дверь! Ты слышишь? Он же меня ждёт! Я только поговорю.
Кулаки скользят по гладкой поверхности двери.
– Алиса, он тебя предал, - выносит вердикт
– Ты же дурочка у меня наивная, у него таких, как ты, было и будет миллион. И ничего святого, кроме денег. Уже завтра найдёт замену твоей любви. Поверь, родная, я знаю, как эти звёздные мальчики кружат голову… А сами из себя ничего не представляют…
– Это ведь не так, - шепчу, сползая на пол, и закрываю уши руками, - не так…
Слёзы катятся в горло, мешая дышать. Как он мог? Почему, зная, что сумма штрафа для моей семьи очень большая, действительно не отозвал иск? Он же обещал… И мама права, наши отношения начались с денег, ими же и закончись. Разве не показатель?
Но в памяти вспыхивают губы Арсения и то, как они шепчут: «Алиска моя. Маленькая. Ты - лучшее, что есть в моей жизни….» И наша ночь, когда я вдруг решила, что он может стать моим единственным мужчиной...
Ложь! Все ложь! Лицемерие, игры, обиды. Нет, я знала, что люди каждый день сталкиваются с этим. Живут, принимают, плачут. Но моя семья казалась мне другой. Примером для подражания. Оплотом стабильности, тепла... Я верила, что тоже смогу создать нечто подобное.
Нет, пожалуйста, заберите это ваше «серое»! Оставьте мне мое «черное» и «белое»…
Телефон в руках вздрагивает ещё одним сообщением.
Арсений: «Не хочешь - и не надо! Иди к черту…»
Как это так? Вот так просто… «Иди к черту…»
В приступе паники, что сейчас все будет действительно кончено, нажимаю дозвон и слышу короткие гудки. Занято? Открываю месенджер, чтобы ответить и вижу всплывающее уведомление: «пользователь ограничил круг лиц, способных отправлять сообщения.» Он меня заблокировал…
Прикрываю глаза и, тихо подвывая, поджимаю к груди ноги. Все. Теперь точно все. Господи, как глупо!
А самое ужасное, что завтра… завтра я снова увижу Арсения в институте. Даже, наверное, смогу попробовать поговорить. Но что-то мне подсказывает, что все будет бесполезно. Потому что это уже будет другой Арс. Не мой. Чей-то чужой… Как и раньше.
Эта мысль меня окончательно добивает, и я полностью опустошенная сегодняшним днём, ложусь на пол.
Глава 43. Любить - это…
Алиса
– Алис, можно к тебе, - тихой мышкой проскальзывает в комнату сестра.
Бурчу ей в ответ что-то невнятное и накрываю голову одеялом.
– Ты уже вторые сутки лежишь… - с тяжёлым вздохом присаживается она ко мне на кровать и тянет за край одеяла, - пусти погреться…
– Уходи, Ань, - прошу ее, - ты даже порыдать
Не хочу никого видеть, мне пусто и страшно. От слез болит голова.
Но сестра упорно втискивается ко мне под бок, приставляет к моим икрам свои ледяные ноги и вдруг начинает чем-то шуршать.
– Я не поняла… - порывисто разворачиваюсь, имея четкую цель просто спихнуть эту нахалку на пол, но увидев в руках сестры ещё одну конфету замираю.
– Секретик… - шепчет она. По щекам ровными дорожками текут слёзы.
– Я люблю тебя, Алиска…
Проглатывая ком в горле, позволяю сестре свернуться калачиком у себя на руке. Мы делали так когда-то в далеком детстве. Аня очень скучала, пока мама была в ночных сменах.
– Папа вещи собрал и ушёл… - тихо говорит сестра.
– К этой своей. А мама теперь ему денег за долю в квартире должна. Он ею будет свои долги гасить.
– Хорошо придумал, - хмыкаю я.
– А ты так и будешь теперь лежать?
– интересуется Аня.
– Так и буду… - отвечаю ей в макушку.
– Арсений вечеринку собирает сегодня… - говорит она.
– Говорят, что это всегда что-то мега крутое!
Грудь сводит болезненным спазмом. Действительно, не долго плакал. Сволочь…
– Что ты хочешь, чтобы я сделала?
– Спрашиваю, маскируя новое желание разрыдаться, раздражением.
– Я хочу, чтобы ты туда пошла!
– решительно садится на кровати сестра и стягивает с меня одеяло.
– Пошла и высказала все ему в глаза!
– Называй вещи своими именами, - усмехаюсь.
– Пошла и поунижалась…
– А даже если и так, - кивает сестра.
– Любить - это не унижение. Унижение - это когда объект любви не может принять чужие чувства достойно. Ответить взаимностью, отказать - не важно. Вот унижает он тогда не только другого человека, но и себя.
– Это кто это тебе такое сказал?
– присаживаюсь на кровати, с интересом вглядываясь в глаза сестры.
– Мама?
– Нет, - смутившись, опускает глаза.
– Это Семён. Точнее, его отчим. А ещё про нашего папу сказал, что у каждого человека есть свой лимит любви. Кому-то хватает на всех и не хватает жизни, чтобы потратить, а кто-то выжимает из себя по капле, пока не кончится. Но это не важно, - поспешно добавляет она.
Совершенно неожиданно мне хочется улыбнуться. Слёзы просыхают.
– А что ещё тебе Семён сказал?
– Ничего… - краснеет гуще сестра и закусывает губу.
– Что я красивая очень сказал, и что я ему нравлюсь.
– А ты ему, наверное, про Мишу своего плакалась, - шутливо треплю ее по голове.
– Дурочка…
– Ну я же не знала, что ему нравлюсь, - разводит она руками.
– И что он мне понравится, - понижает голос.
– Он знаешь какой умный! Отчиму помогает коды компьютерные писать. А я старше его на год…
– Он тебя куда-нибудь позвал?
– пытливо прищуриваюсь.