Его младшая сестра
Шрифт:
Букинист (связывает книги). Тогда я пойду, с вашего разрешения.
Нисидзима. Да-да, конечно.
Входит Такаминэ. Букинист кланяется и уходит.
Нисидзима (не вставая). Привет!
Такаминэ (усаживаясь). Привет!
Нисидзима. Давненько не виделись. Мне передали, что ты заходил. Меня, к сожалению, не было. Сам собирался к тебе заглянуть.
Такаминэ. Я тебя ждал. А потом подумал – уж не заболел ли ты.
Нисидзима. Нет,
Такаминэ. Работал?
Нисидзима. Хотел написать рассказ ради денег, да ничего не вышло. Переутомился, наверное… Бессонница…
Такаминэ. Это никуда не годится!
Нисидзима. А как твоя картина?
Такаминэ. Закончил. Приходи посмотреть.
Нисидзима. Непременно. (Глядит на часы.)
Такаминэ. Ты куда-нибудь собираешься?
Нисидзима. Нет. Но я жду гостя…
Такаминэ. Я пока побуду?
Нисидзима. Да, мы условились на два часа.
Такаминэ. А сейчас сколько?
Нисидзима. Начало второго.
Такаминэ. Еще есть время…
Нисидзима. Ты уж прости меня, но разговор предстоит конфиденциальный… Я зайду к тебе вечером или завтра.
Такаминэ. Ты виделся с Номурой на этих днях?
Нисидзима. Да.
Такаминэ. Ну, как он?
Нисидзима. Все так же плохо. Не знаю, чем и помочь.
Такаминэ. Эта его повесть довольно интересна, ты не находишь? Пожалуй, никто другой не смог бы так написать.
Нисидзима. Пожалуй… Ты высказал ему свое впечатление?
Такаминэ. Пока нет.
Нисидзима. Хиродзи бы это обрадовало. А то он полон сомнений в своих способностях.
Такаминэ. Что и говорить, ему тяжело – сам писать не может… Ведь не станешь среди ночи будить сестру, если вдруг захочется поработать. Она же и еду еще должна готовить…
Нисидзима. Во всяком случае, жизнь слепого ужасна. Хочешь что-нибудь исправить, нужно, чтобы кто-нибудь перечитал тебе вслух это место… Да мало ли других сложностей, которые нам с тобой даже представить трудно.
Такаминэ. Трагическая ситуация! Ван Гог, [4] например, говорил, что жизнь вообще тяжелая штука. Ну а для Номуры она сплошное мучение.
Нисидзима. Представляю, как он страдает. К тому же живут они в премерзком районе. Столько сплетен кругом! Да еще каких гнусных! Говорят, будто Сидзуко моя любовница. Дескать, я там чаще других бываю.
Такаминэ. Я вот тоже собирался зайти к ним, но боюсь – вдруг Хиродзи будет тяжело со мной.
Нисидзима. Поначалу эти сплетни не очень-то меня взволновали. Но Хиродзи так огорчен, к тому же он боится, как бы все это не попало в газеты, что, сам понимаешь, вполне возможно. Я как услышал, встал, попрощался и ушел. Бродил бог весть где, поверишь, едва не плакал… Скажу тебе правду – сегодня в два часа сюда придет Сидзуко. Нам нужно поговорить. Видишь ли, я чувствую, что больше не имею возможности помогать им.
4
Винсент Ван Гог (1853–1890) – известный художник, один из главных представителей
Такаминэ. Если мне удастся продать картину, половину гонорара я перешлю Номуре.
Нисидзима. Речь не только о деньгах… Надвигается нечто более трагичное… одним словом… я чувствую, что снова люблю…
Такаминэ молчит.
Мне страшно! У меня плохое предчувствие. Поэтому я собираюсь в ближайшее время уехать куда-нибудь далеко-далеко вместе с женой. Перенести свою боль я сумею. На это у меня сил хватит! Хуже другое – мне кажется, сестра Номуры сама, по своей воле согласится выйти за Айкаву. Не я один этого боюсь, Номура тоже. Хуже всего, что в глубине души мы оба хотим этого. И Сидзуко это чувствует…
Такаминэ в растерянности молчит.
Ведь это страшно, правда? В последнее время места себе не нахожу…
Такаминэ. Я не совсем тебя понимаю…
Нисидзима. Очень скоро я не смогу больше давать им деньги. Полгода еще, возможно, как-нибудь… Но не более того. Я отрезал себе все пути для заработка – требовал повышенных гонораров, возмущался, что меня недостаточно ценят, и к тому же в последнее время, сколько ни пытаюсь писать, все как-то неудачно. Получается, не только Номура, но и я нуждаюсь в ком-то, кто бы пожертвовал собою. И этот кто-то – одна из двух женщин. Или моя жена, или сестра Номуры.
Такаминэ. Да, это действительно скверно!
Нисидзима. Можно было бы, конечно, как последнее средство, подыскать Сидзуко хорошего мужа, честного человека, но я такого не знаю. И в глубине души даже рад, что не знаю… (Смотрит на часы…) Скоро два. Ты прости меня. Со мной творится что-то неладное. Пойдем, я немного провожу тебя.
Оба выходят. Входит горничная, прибирает комнату. Звонок.
Горничная. Да-да, иду. (Спускается вниз.)
Возвращается вместе с Сидзуко.
Господин скоро будет. Он говорил, что ждет вас. К нему заходил господин Такаминэ, он пошел проводить его. (Предлагает подушку.) Садитесь, пожалуйста.
Сидзуко. Спасибо.
Горничная выходит. Сидзуко мечется по комнате. Останавливается перед своим портретом, но, услышав шаги, отходит к книжному шкафу, отдергивает шторку. Горничная вносит чай.
Опять продали книги?
Горничная. Да. Совсем недавно был букинист, вот такую стопку унес.
Сидзуко. Как жаль!
Горничная предлагает чай.
Благодарю. А госпожа дома?
Горничная. Поехала к родителям.
Сидзуко. Ах вот как…
Горничная. Господин сейчас вернется… (Выходит.)
Сидзуко открывает окно, выглядывает на улицу. Не в силах сдержаться, всхлипывает, но быстро берет себя в руки. Входит Нисидзима.
Нисидзима. Простите, я запоздал… (Он запыхался, видно, очень спешил.)