Его Муза. Часть 1

Мартин К. С.

— Это действительно не так хорошо. — Кажется, он разговаривает сам с собой, но все же я отвечаю, и яростнее, чем это необходимо.

— А чего вы хотели? Думали, я просто раздвину ноги, мечтая вдохновить гениального писателя. Наверное, это срабатывало раньше, или вы не думали…

— Ава…

— Вот это нужно, чтобы написать популярные романы? Вы подпитываетесь девушками или девственницами.

— Ава, пожалуйста...

— Скажите мне, Логан О'Шейн. Когда вы

позволили прозе так запятнать вашу душу?

Он отступает, но лишь на секунду.

— Ты еще так молода, чтобы быть циником, Ава. Когда это случилось? Тебя обманули? Какой-то мудак трахнул тебя и бросил?

Теперь он пересекает линию. Я хочу уйти, но Логан отрезает путь к двери. Он так быстро подходит ко мне, что я падаю в кожаное кресло. Он кладет руки по сторонам от меня и практически заталкивает меня туда. Я быстро и рвано дышу. Чувствую запах его кожи.

— Скажешь мне, Ава Николс. — Его взгляд удерживает меня. – Неужели один или несколько толчков оставили тебя неудовлетворенной, мокрой и влажной на простынях, жаждущей освобождения, готовой взорваться и сделать свой мир ярче, чем он когда-либо был, а твой партнер был настолько глуп, чтобы понять это и не довести тебя до оргазма?

Логан мягко смотрит на меня. Мне кажется, что он заглядывает глубоко в меня и видит все мое недовольство, весь мой голод. Видя, что это так, как я и не подозревала.

Затем он встает, отходит от кресла, но все еще удерживает мой взгляд с какой-то жгучей интенсивностью, которая заставляет меня чувствовать, будто я заслуживаю того, чтобы меня отшлепали.

— Когда ты позировала для меня, я увидел проблеск желания в тебе, Ава. Его достаточно, чтобы создать художника, если ты захочешь этого. Вот чему я могу научить тебя. Но сначала нужно сломать.

О чем он говорил? Сломать? Меня? Ни за что.

— Я хочу сломать тебя, Ава. Я хочу трахать тебя. Чтобы ты стонала. Чтобы ты кричала. И если ты согласишься, моя слова будут очищены.

Он взглянул на бумаги, разбросанные на столе. И я замечаю в его глазах отчаяние. Возможно, он оценивает мою реакцию.

— «Только сломанные стремятся сломать других», — говорю я, цитируя строку из его второго романа «Пробуждение живых».

Его губы превращаются в широкую, но кривую улыбку.

— Не думал, что ты прочитаешь все, что я написал.

— Я пытаюсь.

Логан поднимает бровь, уловив мой взгляд.

— Зачем?

— Потому что вы написали эти книги. Создали их. И потому что создание чего-то требует от нас усилий.

логан глубоко вздыхает, кажется, что он побежден, но это и вздох облегчения.

— Кто-нибудь говорил тебе, что ты слишком мудра для своих лет?

О’Шейн примостился на край стола и скрестил ноги. Его руки не так далеко от меня, но кажется, что далеко.

— Когда

я впервые увидел тебя в аудитории и посмотрел в твои глаза, я думал, что ты старше и мудрее. Мне показалось, что ты видела и делала вещи, от которых устала, и задалась поиском ответа о значении происходящего. Возможно, ты мало видела и знала, но этот не важно, потому что то, что я видел в тебе, было отображением меня. А это не часто случается со мной, Ава. Это впервые за очень и очень долгое время.

Мы, не моргая, смотрим друг на друга, и что-то проходит между нами, словно мы заглядываем друг другу под кожу, меняемся ролями и личностями. Это длится буквально несколько секунд. Но внезапно приходит осознание, что мы в кабинете Логана, в здании факультета, я студентка, а он профессор. И в то же время, мы оба – это что-то гораздо большее. Я почти могу коснуться этого. Затем я чувствую, как холод опускается сверху и рассеивает происходящее между нами.

— Ты знаешь, что есть правила об общении преподавателей и студентов?

— Да, мне сообщили. Но, как я уже говорил, некоторые правила...

— Можно нарушать?

— Да.

— А что, если я не нарушитель правил?

Он ухмыляется.

— Тогда ты не сможешь стать настоящим художником.

Это как удар под дых. И это то, что я и сама иногда чувствую.

Мы разрываем взгляд, который намекает на нашу будущую тайну. Я знаю, что это безумие связываться с Логаном О'Шейном, но также знаю, что безумием было бы не сделать этого. Он знает то, чего не знаю я. Он увидел во мне то, чего не видел никто: место, которое я едва понимаю, место, в котором я должна жить, чтобы быть художником.

— Я могу научить тебя, Ава. Если ты научишься доверять мне. Я покажу, как доверять себе. Я знаю, что ты изголодалась. Позволь мне сломать тебя.

Он протягивает мне руку, и я осознаю, что это первый раз, когда он действительно касается меня, а не задевает меня. Он разворачивает мою руку запястьем вверх.

— Это больно?

— Если я скажу что да, ты остановишься?

— Да, если это правда.

— Я не хочу причинять тебе боль.

— Ты только что сказал, что хочешь сломать меня.

— Это не одно и то же.

— Почему?

— Есть разница между ломанием, разрушением, уничтожением и возрождением.

Логан целует внутреннюю часть моего запястья. И как только прикосновение его губ посылает волну желания во всем моем теле, я понимаю, что пути назад нет.

— Будь моим вдохновением, — говорит он, запястье нагревается от его дыхания.

Его зеленые глаза сквозь ресницы смотрят на меня, и он шепчет:

— Будь моей музой.

Конец первой книги.