Его (не)приличная ведьма
Шрифт:
— Они тебя ненавидят, конфетка.
Доверительный шепот щекочет кожу, я тихо смеюсь, ведя кончиком языка по его скуле. Невинно улыбаясь всем завистливым и недовольным взглядам, сверлящим его спину. Нагло демонстрируя оттопыренный средний палец с шикарным серебряным когтем на конце.
— Это факт их биографии, волчара. Ни больше, ни меньше.
Тот самый коготь осторожно, невесомо скользит по его широким плечам, обтянутым слишком тесной футболкой. И я чувствую, как хватка на талии становится сильнее, а на шее расцветает очередной укус, разбавляя
Тьма, как же это заводит…
Резкий разворот. И медленное скольжение вниз. Меня отпустили, но лишь затем, чтобы прижать к себе крепче. Запуская пальцы в мои волосы, целуя так, что если и были мысли о каком-то подобии приличия, после этого они испарились окончательно и бесповоротно.
Сделали ручкой. Уехали на ПМЖ в далекие ебеня. И я уже сама стискиваю в пальцах несчастную футболку, трещащую по швам, отвечая голодно и жадно. Вклиниваясь коленом между его ног, ловя довольный выдох и невинно целуя колючий подбородок.
— Черт, конфетка… Я скучал…
Он не шепчет и не скрывается. А еще улыбается, мягче, нежнее, теплее. И сердце, настроенное на очередную стычку на любовном фронте, на секс без обязательств и обязательную борьбу за власть, сбилось с ритма. Ровно на пару секунд, но Кайл замечает. И тут же расплывается в наглой, довольной усмешке беззастенчиво притягивая меня ближе за тонкую цепочку на поясе.
— Что, некому было опустить твое эго с небес на грешную землю, м-м-м? — я тяну гласные, скользя пальцами по его груди. Чувствуя, как напрягаются мышцы, видя, как дергается его кадык.
Не имея ни сил, ни желания держать себя в глупых рамках приличия. И подаваясь вперед втягиваю его в очередной жадный, мокрый, совершенно неприличный поцелуй. Кусая губы, впиваясь пальцами в его задницу, обтянутую охеренно узкими джинсами.
— Кхм-кхм…
Этот насмешливый голос, с оттенками могильной тишины сложно не заметить. Еще сложнее проигнорировать, но я искренне пытаюсь это сделать. Еще минуты три, пока мой обожаемый блохастый не отстраняется, прислоняясь спиной к стене. И не вздыхает, с очевидным недовольством:
— Блять..
— Осторожней, волчара. Я могу счесть это за приглашение разбавить ваш милый, жаркий дуэт, — Деф довольно скалиться, болтая в воздухе толстостенным бокалом, заполненным янтарным, одуряющее пахнущим виски на два пальца от края. Кубики льда тихо, мелодично звеня, и я всего лишь на долю секунды удивляюсь, как это возможно в царившей в клубе вакханалии из звуков, запахов, стонов и бешеной, наркотической эйфории. А потом мне становится плевать. Потому что…
Ну блять, меня опять обламывают с хорошим, качественным, страстным сексом! И это нихуя не смешно!
— Только через мой труп, сестра, — уткнувшись носом в грудь своего волка, я жадно дышу его запахом, даже не замечая, как пальцы ловко забираются под футболку, гладя напряженные мышцы преса.
Чуть не задохнувшись от осознания, что этот сукин сын без белья. Поразительное, возбуждающее, совершенно несносное непотребство. От этого маленького открытия,
Дайте только оказаться наедине!
— М-м-м, — загадочно протянула Деф, делая глоток виски. И заинтересованно вскинула бровь, постукивая пальцем по подбородку. — Это предложение? Или пожелание?
— Бездна, — я раздосадовано застонала, обнимая Кайла за талию. И раздраженно бросила, обернувшись через плечо. — Если ты блюдешь целибат, это не повод портить другим вечер! Или тебе завидно?
— Мне скучно, — деланно пожала плечами Блэк. Ее тонкие, густо подведенные черной помадой губы дрогнули, кривясь в мягкой, добродушной улыбке. Делая еще один глоток обжигающего виски, она коротко смеется. — А еще у меня есть бедолага-инквизитор, возомнивший себя святым апостолом на коне правосудия, несущим доброе и вечное в мир. И я даже не знаю, спасти его милую задницу от желающих поиметь ее или насладиться этим маленьким, очаровательным представлением?
Возникший за ее спиной мужчина похож на кого угодно, только не на «бедолагу» или мальчика-ромашку, нуждающегося в спасении. Он высок, худощав и неуловимо пугает. Его скупые, точно выверенные движения слишком осторожны, чтобы поверить в обманчивый флер беззащитности, окутавший незнакомца.
А еще он улыбается, глядя на совершенно спокойную Деф. Снисходительно, обезоруживающе нежно. И это пугает куда больше, чем завистливый оскал каждого нелюдя в этом клубе.
— Гадость моя, не знал, что ты так ценишь неприкосновенность моей задницы, — его голос звучал обжигающе холодно и почти равнодушно. А в глубине светлых, льдисто-серых глаз насмешливо плескались ярко-синие искры магии.
— Джей-джей, ты еще жив? — Деф вскинула бровь, даже не обернувшись на голос. — Жаль, а я так надеялась…
— Я вижу, — рука мужчины легла на ее талию, небрежным жестом скользя по плавному изгибу бедра, сминая шелковую блестящую ткань короткого платья в стиле Гетсби. — Я оценил ту порцию афродизиака, что ты подкинула в мой коктейль. И попытку меня проклясть. И рояль, упавший с третьего этажа в паре шагов от меня… Гадость моя, это самое интересное и жаркое начало отношений в моей жизни.
— Фортепиано, — так же прохладно откликнулась Деф. И я удивленно отметила, как забилась жилка на ее шее, а кончик языка скользит по губам, слизывая капли виски.
— Хм? — его тонкие пальцы ловко вытащили бокал с виски из рук ведьмы. Меряя меня и Монтгомери нечитаемым, безразличным взглядом «милый» Джей-джей, делает всего один глоток. Чтобы с тихим смешком выдать. — М-м-м, аконит. Да еще в такой безнадежно огромной дозе. Деф, ты очаровательна… Я влюбился.
— Это прискорбно, — Блэк едва заметно улыбнулась. Просто дернулся уголок губ, а тело заметно расслабилось в объятиях мужчины. — Но я придумаю достойную эпитафию на твою надгробную плиту. Гранит? Нержавейка? Деревянный осиновый крест?