Его нельзя любить. Сводные
Шрифт:
Моя главная проблема — это доверие. Раньше его было слишком много, теперь же, наоборот, слишком мало.
Честно говоря, я до сих пор в ужасе от его предложения. Только Гирш мог до такого додуматься.
Я испытала такой насыщенный спектр эмоций, что до сих пор дурно.
Пять лет мы были чужими, а теперь за неделю решили наверстать все, что упустили. Не комедия ли?
Забавно, что несмотря на эти пять лет, я не воспринимаю Яна чужим. А ведь месяц назад, была уверена, что между нами не осталось ничего общего.
Я
Только вот на деле, все оказалось более прозаично. Несколько суток, и нас снова закрутило в водоворот страсти с примесью одержимости. Это пугает до чертиков.
Я боюсь повторения прошлого. Себя боюсь. Его.
— Ты спишь? — Ян сжимает мое колено.
Приходится стащить маску и состряпать недовольное лицо. К прикосновениям, еще и откровенным, на людях я еще не готова. Да никогда готова не была.
— Пытаюсь.
— Коньяк у них говно, — вздыхает и рассматривает меня, как какую-то диковинку.
Он все эти дни на меня так смотрит. С нежностью. Но чаще кончено проскальзывает похоть. Вот и сейчас, даже мурашки по телу. Я прямо вижу, что у него в голове происходит. Он меня уже отлюбил во всех позах прямо в этом кресле.
Улыбаюсь и невольно закатываю глаза.
— Что?
— Ты слишком громко думаешь, — кладу голову ему на плечо и переплетаю наши пальцы.
Неужели все это реально? Мы вместе. Десять тысяч метров над землей, а он рядом. Держит меня за руку. Волшебство какое-то.
— До туалета не хочешь прогуляться, — шепчет мне на ухо, за что получает шлепок по груди.
— Абьюзерша.
— Спи. Тебе еще обои клеить, — зеваю, прикрывая глаза.
— Как вы вообще помирились?
— Обстоятельства. Бабушка попала в больницу. Я приехала, потому что испугалась.
— Чего?
— Того, что она умрет, и я больше никогда ее не увижу. Не смогу поговорить. Не смогу спросить, почему она так со мной поступила?
— Спросила?
— Да, мы долго говорили. Она плакала. Я тоже. Мне ее даже стало жаль. Ее так воспитывали. А потом она полжизни винила себя за то, что, не смогла должно воспитать мою мать. Я стала для нее вторым шансом. Она заигралась в Бога, Ян. Она это понимает. Мы созваниваемся пару раз в месяц. Удивительно, но она постоянно меня хвалит.
— Я рад.
Гирш просовывает руку мне под спину и крепко прижимает к себе.
— Ты говорил с Вячеславом перед смертью?
Ян издает какой-то странный звук. Я чувствую, как у него вздымается грудь.
— Взаимопонимания мы не нашли. Да я и не хотел его искать.
— Он был тебе дорог. Ты страдал после того, как он умер.
— Не думал, что он так рано уйдет.
Обнимаю Яна за шею и целую в губы. Легкое прикосновение, от которого мурашки по плечам табуном.
Открываю глаза и понимаю, что плачу. Слезы катятся по щекам.
— Посадка через двадцать
Целует в висок.
— Я все равно с тобой это обсужу, — бормочу, щелкая ремнем. — Вечером.
Ян кивает с таким серьезным лицом, что я не могу сдержать улыбку и свой порыв снова его обнять.
В аэропорту пока ждем багаж, покупаю сок в автомате и вызываю такси.
Пока едем в поселок вдоль побережья, Ян крепко сжимает мою ладонь.
— Дежавю, — проговаривает, глядя в окно.
— Тоже чувствуешь?
Всматриваюсь в бушующее море и все те виды, что сопровождали нас тот месяц.
— Еще как. Что у нас за план на этот раз?
Ян скользит губами по моему голому плечу уже будто на автомате. Он постоянно меня трогает и целует. Ощущение, словно постоянно хочет убедиться, что я настоящая, а не мираж.
У меня, впрочем, то же самое происходит. Сердце тянется к Гиршу несмотря ни на что, а мозг, испытывая сомнения, хочет подтверждений, что нас не глючит.
— На месте разберемся. Бабушка не знает, что я не одна приеду.
— Вот для нее радость-то будет, — Ян ржет и вытаскивает ноутбук. — Не против, если я поработаю?
— Ага, — снова зеваю и закрываю глаза.
Лишь у дома чувствую, прикосновения. Ян аккуратно меня будит. Кручу головой и вылезаю на улицу.
Пока Ян забирает чемоданы, открываю калитку.
Бабушка в этот момент копается во дворе на летней кухне, увидев меня, улыбается и, отбросив тряпку, спешит к воротам.
По приближению ее лицо меняется. На смену радости приходит нескрываемое удивление.
Чувствую Гирша за своей спиной и поджимаю губы.
— Я привезла себе помощника, — расставляю руки в стороны и обнимаю бабулю.
— Этого-то? Он хоть кусок обоев в руках держал?
— И вам доброе утро, — Ян скептически улыбается.
— Не дуйся, Королевич, у меня вот твои шкафы накупленные, какой сезон уже гости эксплуатируют и ни один болтик не отвалился. Так что хоть вверх ногами обои клей.
Ян смеется и приобнимает меня за талию.
— Чемоданы наверх тащи, прынц. Ника, — бабушка тепло улыбается, — ну как твоя работа? Платят хорошо? Не обижают? Ты говорила, что проект какой-то у тебя намечается.
— Меня уволили, — пожимаю плечами и внимательно отслеживаю ее реакцию.
— Ну и идиоты. Слушай, у нас в городе весь центр ремонтируют. Реконструкция говорят, может, ты к ним устроишься?
— Мне в Москве нравится.
— Ну и хорошо. Это чего у тебя? — перехватывает мою руку. — Замуж собралась?
— Уже.
— Что уже?
— Вышла. Уже вышла замуж. Мы поэтому вместе и приехали, бабуль.
— За Королевича, что ли? — оглядывается на дом, в котором скрылся Ян.
— Угу.
— А когда вы успели?
— Вчера.
— И не сказала ничего. Будто я чужая.