Его нежная дрянь
Шрифт:
– В это никто не поверит. Страшно подумать, сколько статей на тебя повесят: убийство, мошенничество в крупных размерах, подделка документов, валютные махинации… Я позабочусь о том, чтобы тебе дали пожизненное. И никакой амнистии, не надейся. У меня надежные связи. Я хочу, чтобы ты гнила в тюрьме до конца своей жизни и знала, что где-то там, в полнейшей нищете, на бабушкину пенсию, живет твоя дочь, у которой нет не только отца, но и матери. Она будет нести бремя позора и проклинать свою жизнь. Ну как тебе такие перспективы?! Мы здесь с Михалычем посовещались и решили сдать тебя в милицию. Единственное,
– Гад. Господи, какой же ты гад… – Я закрыла лицо ладонями и заревела навзрыд.
– Слезами горю не поможешь, – жестко сказал Стас. – Теперь ты в моей власти. Я хозяин-барин. Захочу, сдам тебя, а захочу – нет. Захочу казню, а захочу помилую.
– Что я должна сделать? – Для начала… Для начала ты должна меня разрядить.
– Что?!
– Что слышала. Прямо здесь и прямо сейчас.
– Нет!!!
– Как знаешь, – Стас достал мобильник и принялся нажимать на кнопки. – Какой у нас номер милиции?
Но Стасу не пришлось набирать номер милиции. Я наклонилась и, тихонько всхлипывая, стала доставать из его брюк уже набухший и готовый к подвигам член. Стас тяжело задышал и принялся гладить меня по голове.
– Молодец, девочка. Молодец. Скажи, а у меня лучше, чем у Козицкого? Как жаль, что он это не видит! Ничего. Когда-нибудь мы ему обязательно это покажем… Совсем скоро… Молодец, Лерочка, молодец.
Его речь стала бессвязной, слова начали путаться… Затем он издал громкий крик и обхватил мою голову руками…
ГЛАВА 24
Стас курил, а я тупо смотрела в окно.
– Лер, ну чего ты надулась? Мне было очень даже хорошо. Я по тебе так скучал! Не изменял, в отличие от некоторых. Ну что ты надулась как мышь на крупу? Я, Лерка, хорошее всегда помню. Будешь по-моему делать, я в мусарню на тебя не заявлю. Не злись, Лерка, мне разрядка тоже нужна. Не одному твоему Козицкому кайфовать.
– Что ж тебя твои бигуди не разряжают?!
– Она в этом деле, в отличие от тебя, не мастерица. Она меня разряжала последний раз лет десять назад. У нее хлеба зимой не выпросишь.
– Хреновая у тебя семейная жизнь. Башка седая, а ты все просишь.
– Вы все только до загса давать умеете, а после регистрации трясетесь так, как будто у вас там из золота. Я тебе тысячу раз говорил, что в браке ничего хорошего нет.
Стас положил руку мне на плечо, но я резко ее скинула и вытерла набежавшие слезы.
– Ладно, Лерка, топай к своему Козицкому.
– Ты хочешь, чтобы я вернулась к нему?
– Конечно. Может, и вправду говорят, что на ловца и зверь бежит. Ну что, сделаем антикварное дело?! Выбирай, что тебе по душе – пойти на пожизненное или сдать нам своего антиквара.
– Что?!
– Ты не думай, я человек слова. Антикварное дело обстряпаем, и пойдешь на покой. Я тебя на пенсию, Лерка, отправлю. Честное слово. Сам буду выплачивать тебе пенсию пожизненно.
– Что ты имеешь в виду?
– Слушай меня внимательно. – В голосе Стаса появились довольно властные нотки, которые требовали полного подчинения. – Сейчас топаешь к Козицкому, разыгрываешь из себя даму сердца, вешаешь ему на уши свою любовную бредятину и увозишь его
– Ты хоть понимаешь, что говоришь?
– Конечно, и очень даже хорошо. Я слишком долго над этим думал и взвесил все «за» и «против». Я когда узнал, что ты с Козицким связалась, даже не поверил. Я тебе за твое предательство сберегательный банк специально сделал, чтобы ты под мою власть попала. Твою измену я уже пережил. Это дело обстряпаем и, клянусь, это будет твое последнее дело. Пойми, у тебя выбора нет. Если что не так сделаешь, сдам тебя мусарам. Давай без фокусов.
– А что будет с Козицким? Что будет после того, как ночью придут твои люди? Они убьют его? Или они убьют нас обоих? Наверно, обоих. Нет свидетелей – нет подозрений.
– Лерка, да я по поводу тебя никогда на мокрое не пойду, – принялся уверять меня Стас. – Разве я могу с любимой женщиной такое сделать? Никогда. Уж если кого и можно будет хлопнуть, то это Козицкого.
– Стас, я не могу это сделать, – прошептала я, не поднимая глаз. – Все что угодно, но только Козицкого не трогай. Любое другое дело, но Козицкого оставь. Умоляю тебя, оставь. Я сделаю тебе еще десять дел, но только других… Тех, которые не будут касаться его. Я не могу ему сделать плохо. Поверь, не могу.
– А мне никаких дел от тебя больше не надо. Мне надо только это.
– Стас, умоляю, – тусклым голосом простонала я.
– Лера. У тебя дочь. Подумай о ней.
Стас посмотрел на часы.
– Давай иди, он, наверно, тебя уже заждался. Мой телефон знаешь. Если что, звони. Но помни, один неверный шаг, и я сдаю тебя ментам. Сделаю все, чтобы тебе в этой жизни уже никогда не было хорошо. Встречаемся ровно через неделю на твоей квартире. В час дня. До свидания, мадам Козицкая. Хочешь, я тебя провожу?
– Зачем?
– Я его научу, как с тобой обращаться. К тебе же особый подход нужен. Ты женщина необычная. Ну ладно… Короче так. Сдаешь мне Козицкого, и я все прощаю, хотя веры тебе уже нет. Если ты меня раз предала, то предашь и еще. Но я добрый. Теперь все в твоих руках, все в твоей власти.
Я обернулась, вздрогнула – рядом с машиной стоял Саша.
– Я ждал, ждал. Не выдержал и спустился.
– Но зачем? Я бы сама пришла.
Я вышла из машины и смотрела на него виновными глазами.