Его одержимость
Шрифт:
— Откуда мне знать, что для тебя оскорбление, Рейес?
Его жуткие черные глаза похожи на черные лучи, прожигающие мою кожу.
— Не хочешь выяснить, какое наказание, чика?
Я пожимаю плечами.
— Наверняка что-то болезненное и унизительное.
«Ты же не можешь иначе», — это я не произношу.
Рейес прищуривается.
— Раздевайся.
Я так и знала. Правильно, что не надела жмущее белье.
Я поднимаюсь из-за стола.
— Можно тебя спросить?
Рейес кидает
— Да, — отвечает вкрадчиво.
Нет, Рейес. Ничего милого я у тебя не спрошу.
— Когда ты меня отпустишь?
Глава 8. Белье. Диего
ДИЕГО
Все-таки Раулито дубина. Будь я хорошим братом, сказал бы ему, к чему приводит занюхивание всякой дряни.
Но мне выгоднее, если он сдохнет, и я молчу.
В последние полчаса нашей встречи этот долбанутый отлип от подаренной шлюхи и болтал, что у меня в поместье развелись очень наглые мартышки.
Обезьяны — вездесущие твари, но они уж точно особо не бегают по пустым крышам домов.
Так что я честно смотрел на него, как на дебила. Но виски почти не пил и ничего не ляпнул.
Когда я накопаю достаточно доказательств, урою его. А пока что открытая война с их кланом мне не нужна. Я сильнее, зато их больше.
Теперь Раулито, наконец, убрался, и я смогу навестить свою чику. Примерить на нее все, что купила Франциска.
У сестры Рамоса неплохой вкус. Я приплатил ей за услугу, а в следующий раз думаю сам свозить ангелочка в магазины.
Если этот раз, конечно, будет.
Смирная и послушная Анхела Рубио — совсем не то, что мне нужно. Она — лишь тень дьяволицы, царящей у меня в голове и вызывающей адский стояк. Той, от кого я хочу избавиться.
Сраная жизнь. Она как-то совершенно блядски устроена. Только любовь вечна, а любимые всегда уходят слишком рано.
Не хочу думать о том, что мои — особенно.
Это последствия пьянства. Я становлюсь сентиментальным и думаю, что я, наверное, какой-то особенный урод, раз в моей жизни все повернулось вот так.
Братьев нет, сестер нет. Я — единственный поздний ребенок. Отец очень любил маму. Если у него и бывали шлюхи, ублюдков не завел.
Родителей тоже теперь нет, светлая им память.
Клары нет.
Никого и ничего нет. Только хозяйство, люди и бляди.
Никто меня не любит, да и не за что. Я не девка, чтобы любить за смазливую рожу. Да и она-то не особо красивая. Так, сойдет.
Сейчас у меня есть только долбаный порочный ангелочек. И для нее я — воплощение мирового зла.
Так какого хера я ее держу? А сладкая потому что. Как представлю, что ее отпущу и не буду больше видеть эти
И ебать пока больше никого не хочется. Только ее одну, пусть нельзя.
Блять. Надо спросить у Хименеса, чего так долго. Может, мазь какую ей выпишет или не знаю там, что.
Я же изведусь иначе.
Ладно. Сегодня как-нибудь потерплю. Или не потерплю, если она меня заведет и сама напросится. Я ее дико хочу даже такую, какая она сейчас, когда притворяется послушной.
А уж о той, которая кусает меня за губу и размазывает мою кровь по своим, и говорить нечего.
Это проклятие какое-то.
Блять. А ведь она говорила. А я не поверил.
Но теперь уже насрать.
Я захотел ее себе сразу, как увидел, а остальное — херня.
Правда, есть одна существенная проблема. Клара.
Я не хочу путать мысли о любимой с похотью к этой девке.
Никто не заслуживает смерти в пятнадцать, в самом расцвете. А Клара… Мы только поцеловались пару раз. Я боялся оскорбить ее хоть чем и думал, что у нас вся жизнь впереди.
Хер там. Хер.
Ненавижу себя таким сопливым, но это надо пережить. Скоро пройдет.
Есть два способа справиться с искушением. Первый — держаться от него подальше.
Не могу.
Второй — прожить его. Пропустить через себя и освободиться.
Херня в том, что нужно делать это от всей души. С полной самоотдачей.
Если хоть где-то дать слабину, станешь рабом гребаного искушения.
А Клара меня останавливает. Если бы она была жива, я не завел бы ни одной левой девки.
Зачем мне все эти бляди?
У одних в глазах пустота. У других ненависть. У третьих похоть. И почти у всех алчность. Сучки сами текут, поскольку знают, что я заплачу. Я всегда плачу и перед людьми я чист.
А высших сил нет. Они не ответили мне ни разу за всю мою гребаную жизнь.
Они молчали, когда я хоронил любимую. Они игнорировали меня, когда я хоронил родителей.
Так с чего мне в них верить?
Есть только блядский человеческий цирк. И блядские иллюзии.
Кому, как не мне знать об этом. Я как раз продаю дурь и глюки. И много чего еще продаю.
Даже бордели держу, хотя эта срань меня бесит больше всего. Из-за Клары. Из-за того, что моя девочка невинная умерла, а эти порочные продажные насквозь твари живы.
Смеются. Поют песни. Танцуют. Ебутся.
Есть только ад. И я буду в нем главным демоном.
Тут или ты всех имеешь, или имеют тебя. Причем всякие сраные ублюдки, которым даже руку подавать мерзко.
А вот Анхелита Рубио меня зацепила. Она честная.
Она открыто меня ненавидит, но при этом не врет, что мои деньги ей противны и не нужны. Деньги всем нужны.