Его поцелуй
Шрифт:
Повернувшись набок, лицом к той, кого любил больше жизни, не считая малышек, он обнял ее и произнес:
– Что бы ни случилось, знай, что я люблю тебя всем сердцем, родная. Тебя и наших малышек. И я сделаю все, чтобы вы были счастливы!
Глаза Эмили наполнились слезами счастья, и она, выдохнув мужу в губы, ответила:
– Знаю, любимый, знаю! И мы тебя тоже очень-очень любим.
– Знаю, родная, - тихо прошептал Джон и нежно поцеловал ту, что подарила ему безграничное счастье, - свою огненную Волчицу, своего рыжика!
Спустя шестнадцать лет.
– Девочки, хватит уже ругаться!
– строго произнес Джон, устало потерев лицо руками.
– Ну какая, к черту, разница кто какое платье из вас наденет? Вы ведь все равно выглядите одинаково! И платья у вас одинаковые.
– Что-о-о?
– в один голос завопили близняшки, сурово глядя на отца.
– Ты что такое говоришь? Да они же абсолютно разные, ты что, не видишь?
– Ну конечно...
– буркнул Джон, глядя на абсолютно одинаковые платья.
– Пап, - к мужчине подошла Лили - одна из близняшек, - пап, ну они же разные, совсем. Смотри, видишь вот эту ленту...
– Джон кивнул, - она бежевого цвета, - мужчина слегка нахмурился, - а вот эта, - она указала на другое платье с такой же лентой по краю лифа, - кремового цвета. Так что, папуля, они разные.
– Господи, девочки, а вам не все ли равно?
– Джон присел на один из стульев, стоящих в комнате сестер и печально уставился на эти злосчастные платья, из-за которых ругались его малышки.
"Ха, ну да, малышки, как же, - подумал он, с любовью посмотрев на своих дочерей, - они уже так выросли, а я все никак не могу с этим смириться. Нужно отпустить их в большой мир... Но как? Я ведь все время буду за них переживать."
– Нет, папочка, нам не все равно, - высказалась Эллис, недовольно скрестив руки на груди.
– Она, - ткнув в сторону сестры длинным пальчиком с аккуратным маникюром, - сказала, что не отдаст мне платье с кремовой лентой, а оно мне понравилось больше, чем с бежевой.
– Ой, Эл, милая моя, но на вечере никто даже не заметит такой разницы как в ваших лентах на платьях.
– Да ты ничего просто не понимаешь!
– обижено надув пухленькие губки, буркнула Лили, - вот мама бы все поняла и подсказала как нам решить этот дурацкий спор.
– Эл, Ли, а давайте вы просто тогда дождетесь маминого приезда, и все решите с ее помощью? Ну поймите, солнышки мои, я совсем не вижу в них разницы...
– Но папа...
– Я - мужчина, и мне непонятны такие вот мелочи - для меня они абсолютно одинаковые, уж простите.
Сестры
– Хорошо, папуль, - произнесла Лили, подходя к отцу и присаживаясь рядом с ним на колени, - я понимаю.
– Она подняла свои невероятно синие глаза на него и тепло улыбнулась.
– Мы подождем маму - она подскажет как нам быть.
– Как всегда!
– фыркнула Эллис, тоже подходя к отцу.
– Ой, да ты достала - вечно всем недовольная!
– возмутилась Ли, недовольно глядя на сестру.
– Я не недовольная, просто нужно чтобы все было под контролем. Нужно серьезнее относиться к таким вещам, дорогая сестричка! От тебя то этого не дождешься! И мне, как старшей сестре...
– Ой, да ладно, всего-то на пару минут раньше родилась, а строишь из себя какую-то древнюю сварливую старуху!
– тут же парировала Лили.
– Ох, малышки мои, - засмеялся Джон, - не стоит так распаляться. Вы обе у меня прекрасные и умные девочки. Я уверен, что вы сможете прийти к компромиссу. Все решится само собой.
Сестры тяжело вздохнули, но промолчали, понимая, что ссориться и правда не к чему.
– Пап, - присев рядом с сестрой, спросила Эллис, - у нас сегодня ответственный день, - сестра согласно закивала, - инициация. Скажи, нам будет больно? Просто... Ну...
– она запнулась, потупив взор.
– К сожалению, девочки, да, будет больно, адски больно. Но без этого, увы, никак. Первая трансформация слишком болезненна, потому как ваши кости начнут перестраиваться, ломаться и видоизменяться, но, к счастью, такая боль будет лишь раз - во время инициации.
– Пап, а кто-нибудь умирал от этого?
– в глазах Лили стояли страх и, кажется, обреченность грядущей боли, которой, увы, никак не избежать.
– Нет, кровь Волка не дает остановиться сердцу, потому как организм постоянно регенерирует.
– А как долго длиться эта... перемена?
– У каждого по разному, моя дорогая, у кого-то на это уходит несколько часов, а у кого-то минут двадцать всего.
– А от чего это зависит?
– спросила Эллис, обняв себя руками, чтобы не начать дрожать от того ужаса, что непроизвольно наполнял ее.
– Не знаю, - пожал плечами Джон, - но у всех изменения происходят по-разному.
– А у тебя... Как у тебя происходила инициация?
– Ужасно, - вздохнул Джон, - я чуть не убил своего друга.
– Дядю Стива?
– улыбнулась Лили.
– Да, он так испугался, а я... Я же на его глазах начал видоизменяться, а он человек, который не был к этому готов. Он вообще думал, что я умру, ведь укус Волка для Охотника смертелен.
– Но ведь ты же был Охотником.
– Да, но я понятия не имел, что при всем при этом являюсь неинициированным Волком.
– усмехнулся Джон, вспоминая тот день, когда он стал Зверем.
– Я тоже хочу быть Охотницей, как и ты, пап.
– решительно произнесла Лили, с любовью и глубоким уважением глядя на своего отца.