Его сиятельство Каспар Фрай
Шрифт:
– Господин граф! Де Шермо-о-он!
– позвала она в отчаянии, и граф сейчас же к ней подъехал.
– Что случилось, мисс Фрай?
– Где же город, граф?
– Город остался за стеной, мисс Фрай, а это лишь пригороды.
– Но почему мы не поехали в город?
– едва не плача, спросила Ева.
– Там слишком узкие улочки, возам не разойтись. Но не печальтесь, завтра я устрою вам прогулку по городу. Уверяю вас, после ночи, проведенной на королевских перинах, вы будет воспринимать Харнлон иначе, нежели теперь, после долгой
– Смотрите же, граф, завтра я напомню ваше обещание!
– погрозила пальчиком Ева и на том успокоилась.
Через три четверти часа, когда уже совсем стемнело, войско оказалось на территории дворцового подворья.
По случаю его прибытия повсюду было очень светло - фонарей зажгли без счета. Войсковые колонны, не останавливаясь, повернули в сторону казарм, а к карете и возам с пожитками де Шермона и генерала Фрая сбежались дюжины две лакеев, чтобы выгружать вещи.
– С собой берите только одежду и любимые безделушки, - посоветовал де Шермон Генриетте.
– А куда же остальное, граф?
– забеспокоилась та.
– Уберут в кладовку, так оно вернее. Я свои пожитки тоже туда отправлю, так что не беспокойтесь, миссис Фрай.
Господских лошадей быстро подхватили конюшенные, Ева едва успела забрать из седельной сумки меч. Так она и стояла - в платье и с мечом, поглядывая с недоверием на суетящихся вокруг слуг.
В сопровождении двух седовласых степенных лакеев к Каспару с де Шермоном подошел разодетый в золото и кружева дворецкий.
– Ваше сиятельство, ваше превосходительство… - произнес он, отвешивая поклон каждому в отдельности.
– Желаете пройти в приготовленные для вас апартаменты?
– Спасибо, Твинсед, у нас еще есть дела с генерал-графом Мараншоном. Полагаю, его кабинет на прежнем месте?
– Так точно, ваше сиятельство, в северном крыле.
Рукой в белой перчатке дворецкий указал на темнеющее дворцовое крыло, где светилось несколько окон.
– Проследи лучше за нашими гостями - семейством генерала Фрая.
– Известие о прибытии генерала и его семьи мы получили загодя, поэтому все комнаты приготовлены, горячая вода подана. Добро пожаловать, ваше превосходительство, я помню ваш первый визит во дворец, тому уже минуло больше двадцати лет.
– Вот уж не думал, что кто-то помнит меня с тех пор, - улыбнулся Каспар, косясь на Генриетту, что управляла разгрузкой чемоданов.
Оставив обозную суету, Каспар и де Шермон направились к северному крылу дворца.
– В разговоре с Мараншоном, генерал, держитесь тверже. Он весьма прижимист и будет стараться урезать вас во всем.
– Спасибо за предупреждение, граф.
37
Уже направившийся навстречу гостям генерал-граф Мараншон встретил их на втором рубеже сторожевой охраны.
– Прошу извинить меня, господа! Спешил! Спешил, но дела никак не отпускали. Дворец пуст, но беспокойства с ним ничуть не меньше.
По мере продвижения к кабинету генерал-графа зажженных фонарей на стенах галереи становилось больше. Каспар осматривался. Это была присутственная часть дворца, где располагались отдельные департаменты королевства, оттого и убранство здесь было попроще. Картины на стенах, отражавшие давнишние баталии, чередовались с портретами давно забытых военачальников. Нетрудно было догадаться, что все эти «произведения искусства» сосланы сюда из парадно-публичной части дворца, где появлялись первые лица королевства.
Миновав последнюю пару часовых, Мараншон, Каспар и де Шермон оказались в ярко освещенном и жарко натопленном просторном помещении, которое служило генерал-графу кабинетом.
На самом видном месте, прямо над рабочим столом Мараншона висел большой портрет Анны Астурийской в полный рост. Филипп Бесстрашный Рембург оказался представлен поясным портретом на боковой стене. Из этой расстановки можно было сделать вывод, что Мараншон принадлежал к той части придворных мужского пола, кто был безнадежно влюблен в свою королеву.
– Прошу вас, господа, занимайте места на ваше усмотрение, сейчас принесут чай или шоколад - что сами пожелаете, - сказал генерал-граф, усаживаясь за рабочий стол.
– Однако у вас здесь жарко, - заметил де Шермон, косясь на красные угли в глубине камина.
– Ожидаете заморозков, генерал?
– За свою долгую солдатскую жизнь я провел на стылой земле так много ночей, что до сих пор не могу отогреться.
– С вашего позволения, я расстегну мундир, с дороги мне душновато, - сказал де Шермон, расстегивая пуговицы.
– Я тоже, с вашего позволения, - сказал Каспар, садясь в кресло с высокой резной спинкой.
– Итак, судя по тому, что сообщил мне сержант-порученец, король присоединил герцогство Ангулемское?
– Именно так, генерал, - подтвердил де Шермон.
– А что же Ангулемский - сдался или убит?
– Герцог погиб, став жертвой предательства.
– Вот так? И кто же этот негодяй?
– Представьте себе, генерал, им оказался некто граф де Кримон, бывший наставник молодого герцога.
– Гизгальдец?
– уточнил Мараншон, вытягивая под столом ноги.
– Вы не ошиблись, генерал, он из тех мест.
– Ошибиться тут трудно, только гизгальдцы и дистанцерийцы могут продать своего господина с потрохами. Что же он сделал - подсыпал яд или ударил кинжалом?
– Перед контратакой, которую Ангулемский намеревался возглавить лично, предатель подрезал подпругу. Герцог рухнул под копыта игапов, а потом по нему прошлись и его гвардейцы.
– Какой мерзавец, - покачал головой Мараншон, и его глаза засверкали праведным гневом. Ангулемский был врагом королевства, но предательство всегда выглядело отвратительно.