Его сладкая девочка
Шрифт:
Куда сложнее забыть слова, сказанные Ириной Иосифовной. Бабушкой Егора, как оказалось.
Я проснулась, когда было темно. Грудная клетка Егора размеренно поднималась и опускалась, а загорелая рука прижимала меня к горячему боку. Пусть стояла жара, но отодвигаться не хотелось. Напротив, очень хотелось остаться и проснуться вместе. Но из глубин сознания подняла голову совесть и брат ее — стыд. И не придумав ничего лучше, решила уйти. Сразу. Пока сам не выгнал утром. А что так и будет, я прекрасно понимала. Кто я для него? Так, девочка на ночь. Он ведь даже именем чужим называл. Яной. Видимо, любимая его, с которой он по каким—либо
— Оксана? Ты что делала в спальне моего внука? — Строгий окрик заставил вздрогнуть и напрячься еще сильнее.
— Я… — Голос просел, и потребовалось время, чтобы собраться с мыслями. Но слишком долго я приходила в себя. Хозяйка дома свои выводы уже сделала.
— Ты. Когда я тебя нанимала на работу, думала, беру приличную девушку. А не проститутку, скачущую по чужим койкам. Скольких сегодня обслужила? Оксана?
Боже мой… что она такое говорит. Прикрываю ладошкой рот, чтобы сдержать рвущиеся от обиды рыдания. А она наступает, вытесняя за двери, и повышает голос.
— Надеюсь, не надо объяснять, что продажным девкам не место в приличном доме? Больше слышать про тебя не хочу. И тетке передай, что в ее услугах мы больше не нуждаемся. Имей в виду, везде камеры и все твои данные у меня есть. Пеняй на себя, если что—то пропало.
А потом выхватывает мой рюкзачок и высыпает его содержимое на плитки перед домом. От удара раскалываются духи, которые на день рождения каждый год дарит подружка, разлетаются деньги и рассыпается вся мелочь. Хорошо, что телефон лежал в кармане. Если бы разбился, на новый у меня просто не было бы средств. Женщина бросает сумку следом за вещами и кричит, чтобы я убиралась. Подхватываю рюкзак и хочу собрать деньги, наплевав на гордость, но она хватает за локоть и волочет к воротам. Как самую последнюю преступницу. Но я же… я же ничего не сделала! Глотая слезы, пытаюсь объяснить, но кто я такая, чтобы слушать.
И не так жаль оставшихся купюр, хотя их нам хватило бы на неделю, не так жаль, что за отработанные дни не заплатили, а вот то, что со мной обошлись, как с одноразовой вещью… И это женщина, у которой такие добрые глаза и приветливая улыбка…
Сколько же людей носит маски, показывая миру совсем не тех себя, какими являются на самом деле? Эти люди среди нас, мы встречаем их каждый день. Мы с ними работаем, дружим, переживаем. И как потом страшно становится увидеть истинное лицо. Толчком, чтобы снять маску, может послужить что угодно. Любое действие или слово. В моем случае спусковым курком стала встреча на пороге комнаты Егора. Может быть, дождись я утра, было бы иначе. Но проверять я бы не хотела. Яблочко от яблони падает недалеко, а, значит, он мог обойтись еще грубее и жестче.
К тому же я помню вечер на озере. Знакомство с девушками из поселка и то, как он с другом увез девушек с собой. Явно они их повезли не цветы рассматривать. Так просто: десять минут общения и уже готовы оказаться в постели.
Ксюша, Ксюша, а сама—то ты? Внутренний голос поднимает голову. Сама—то сколько была знакома? И позволила целовать и еще кое—что… а потом вообще в душе была с ним. С голым! Такая же доступная, как они. Нет прав осуждать. Никаких прав. А он мужчина. Ему дали,
Первую неделю с той злополучной пятницы я не есть не могла, не спать. Стала похожа на собственную тень. В клубе спрашивали, конечно, что со мной, не заболела ли. А что я могла ответить? Нет такой болезни. А я, ко всему прочему, постоянно искала глазами открытую улыбку и чуть прищуренный взгляд. В глубине сердца тлел огонечек надежды, что он не такой, он придет, объяснится… позовет с собой. Но чем больше дней проходило, тем смешнее становились собственные надежды.
Кто я? Всего лишь нищенка из лачуги. Так, кажется, кричала его бабушка в спину. А он мальчик из золотого общества. Где принято улыбаться, даже если ненавидишь человека. Мы вообще из разного пласта общества, времени, понятий и определений. И хоть всегда я считала подобное книжными вымыслами и предрассудками, жизнь преподала прекрасный урок. Ничего не бывает просто так. И прислуга с хозяевами не пересекается.
Вторая неделя мало отличалась от первой. Разве что нога практически зажила и перестала приносить дискомфорт. По совету Вовы я еще стягивала повязкой, но к выходным перестала делать и это. Старалась просто беречь и по—возможности меньше нагружать.
Скоро первое сентября, я на руках у меня сумма, дополнив которую я вполне могла бы снять комнатку. Но девчонок забрать в комнату не получится все равно, а, значит, надо еще копить. И искать работу в городе. Сегодня утром я отвезла сестренок подружке, и пока она со своим парнем их развлекала, успела оформиться в общежитие при универе и даже зайти в близлежащие заведения. К моему сожалению, таких, как я, там не набирали. Кафе находятся в центре и к персоналу требования повышенные. Но в одном из посещенных мест администратор дала совет обратиться в деканат. Может быть, им нужны помощники. Поблагодарив, отметила себе зайти и спросить в следующий раз.
И этот раз наступил наутро, когда позвонила староста нашей группы и объявила про медосмотр. Оказывается, его можно пройти не только со своими, но и с другой группой. А для меня это лучший выход. Так как мы ночевали у подруги, она согласилась остаться с Машей, а я с Дашей отправилась в институт. Повезло показаться врачам, пригодилась и санитарная книжка, которую я делала, устраиваясь в кафе. Ну и сыграло роль присутствие сестры. Наличие маленького ребенка сподвигло очередь пропустить нас вперед.
В канцелярию при деканате заходила с бьющимся сердцем. И как же мне повезло! Сказочно! Им требуется работник в библиотеку для вечерней смены. Мой идеальный шанс. И зарплата даже капельку больше! А учитывая, что в саду девчонок будут кормить… В общем, главное начать. А дальше бороться и не сдаваться. Все, как учил папа.
***
Присаживаюсь на корточки перед плачущей сестрёнкой:
— Машунь, зайка, я приеду и заберу тебя вечером. И куплю мороженое, самое большое. Договорились?
Вот уже четвертый день мы ходим в сад и привыкаем к нему. Пытаемся. Уже через неделю начинаются учебные будни, и девочкам придется оставаться здесь на ночь. Ивану это все я донесла, подловив его трезвым. Он подписал все бумаги, и махнул рукой, посоветовав убрать девочек «от глаз подальше».
Маруська плачет. А я стираю маленькие слезинки и сама уже готова рядом с ней устроить потоп. Второй день чувствую себя ужасно разбитой и готова даже от грустного взгляда зарыдать. Тяжело дается разлука с малышками. Мы так привыкли друг к дружке.