Его тайная дочь
Шрифт:
Андрей поднимается с нами наверх и провожает до квартиры, обещая позвонить вечером. День пролетает незаметно в мелких заботах. Следующим утром я еду в офис и вылезаю из бумаг только ближе к вечеру. Домой возвращаюсь на такси, по пути останавливаясь в одном из кафе, чтобы купить Тане ее любимые сладости. Елена Васильевна и дочь играют в прихожей. Я заглядываю ненадолго к ним, а потом, переодевшись, иду на кухню и беру в руки телефон, чтобы набрать Андрея. Он со вчерашнего дня не дает о себе знать. На него это не похоже. Я лишь просто уточню все ли у него в порядке.
Глубоко вздыхаю, переведя взгляд в экран телевизора, толком даже не наблюдая за сменяющимся картинками, но когда вижу фотографию Андрея и слышу слова журналиста, что сегодня утром миллионер Дымов попал в серьезную аварию, земля уходит из под ног я роняю телефон на пол.
Глава 43
– А вы кто Дымову?
– встречает сухим вопросом доктор. Окидывает меня строгим взглядом.
– Я?
– переспрашиваю, растерявшись.
– Близкий человек. Друг.
– Информация только для родственников, отойдите, - врач огибает меня и спешит дальше по коридору. А я... не могу ждать ни единой минуты! Мне важно узнать, что с Андреем. В новостях что только не пишут — от покушения до несчастного случая. От легкого ранения до смерти!
Операция длилась восемь часов! Всё это время я провела в больнице. Единственная из всех, кто приехал... Боже, я должна увидеть его любой ценой!
Догоняю врача и решительно заявляю:
– Я его жена, Арина Дымова.
Врач окидывает меня взглядом и произносит:
– Документы?
– Погуглите, - закатываю глаза, впервые пожалев о том, что перекрасила волосы.
– Хорошо, - кивает доктор, доставая телефон.
Через минуту он ведет меня по коридору в сторону реанимации. По пути медсестра накидывает на плечи халат. Мы останавливаемся у двери, врач хмурит густые брови и произносит:
– Всего одна минута.
– Конечно, - соглашаюсь я и толкаю дверь.
Андрей лежит в постели, из его безжизненной руки торчит катетер. Грудь и плечо перебинтованы. На лице широкая повязка. Увидев меня, он слабо улыбается.
– Ваша жена, Андрей Вадимович, - говорит врач.
– Одна минута.
– Я поняла, - киваю. И подхожу совсем близко.
Он живой! Господи, неужели! Кажется, только сейчас воздух начинает насыщать, а не жечь легкие. Только сейчас я дышу по-настоящему! Чувствую руки и ноги. Я столько всего передумала за эти восемь часов! И единственное утешение — радость от того, что Андрей успел познакомиться с Таней. Почувствовал себя отцом. Распробовал эту роль, полюбил.
– Привет, - шепчу.
– Ты какой-то бледный.
Андрей улыбается шире. Я не знаю, он видит меня или Арину. Но даже если Арину. Пусть... Если ему это поможет выздороветь, я готова притвориться в последний раз в жизни.
Андрей опускает тяжелые веки, молчит. Я думаю, что он не узнал меня. Тянусь и легонько глажу по плечу.
– Андрей, Андрюш...
– шепчу одними губами, - я люблю тебя.
Он хмурится и отвечает словно в бреду:
– Юля, Юлечка... моя Юля... Как же
Сердце разрывается на тысячи осколков. Я застываю, а через мгновение плачу. Родной мой человек, что же с тобой случилось!
Чуть позже мы вновь идем с врачами по коридору, уже к выходу. Мне объясняют, что операция прошла успешно, что Андрей скоро поправится. И что ему очень повезло. Ангел прикрыл собой.
– Конечно, прикрыл, - отвечаю я. А мысленно добавляю: ради нас с Танюшей. Мои молитвы были услышаны.
На следующий день мы с Таней и няней приезжаем к больнице в обед. Я оставляю няню на лавочке пить кофе, беру дочку на руки и несу в здание. Малышка с любопытством всё рассматривает. Она обожает играть в доктора, у нас минимум три детских набора дома. И сейчас Таня рот открывает от изумления.
Эта оснащенная по последнему слову техники больница, конечно, ни в какое сравнение не идет с той поликлиникой, которую мы с дочкой посещали еще в том крошечном городишке.
– Папа тут работает?
– спрашивает Таня.
Я не стала ее пугать и рассказывать, что папа попал в аварию. Еще слишком мала.
– Папа поранился и он в больнице. Мы его навестим и поедем дальше по делам.
– Ура! Я увижу папу!
«Какой же она еще ребенок», - умиляюсь я.
– Тише, Танюш. Здесь же клиника, дяди и тети болеют. Нужно вести себя тихо, чтобы никому не мешать.
– У них головка болит или ушки?
Я вздыхаю.
– У кого как малышка. У кого как.
В этот раз нас узнают сразу и беспрепятственно провожают в палату к Андрею. Он больше не в реанимации, но по прежнему бледный, аж серый. Осунувшийся. Перебинтованный и под капельницей.
Сердце сжимается, когда вижу его таким. Усилием воли беру себя в руки. Делаю шаг вперед и говорю:
– Папа, смотри, кто к тебе пришел!
– Андрей поднимает мрачные глаза, а потом, через мгновение, увидев дочку, широко улыбается.
– Моя принцесса, - шепчет.
– Танюша, папу нельзя обнимать. Ему больно. Давай просто постоим рядом.
– Давай, - соглашается дочка, с любопытством оглядывая отца.
Я же сама жадно впиваюсь в Дымова глазами. Изучаю внимательно его лицо, шею, плечи... Нет, сегодня он и правда выглядит значительно лучше. Ангел сберег. Нашими молитвами.
– Папа, у тебя ушки болят или голова?
– шепчет Таня.
– Голова, зайка. А ушки звенят до сих пор, - вздыхает Андрей.
– Выглядишь лучше, чем вчера. Я рада.
– Теперь и вовсе красавиц, - указывает на порез на лице.
– Шрамы укрощают мужчину.
– Да уж. Могу себе представить. Мне говорили, что приходила моя жена, - добавляет Андрей после паузы. Слегка улыбается.
– Схитрила, Юля?
– Иначе не пускали, - пожимаю плечами.
– Я тебя совсем не помню. Кажется, что всё во сне было.
– Да? Мы даже поговорили немного.
Краска вновь заливает лицо.
– Надеюсь, я не сказал что-нибудь бредовое?
– усмехается.
– Как знать, - пожимаю плечами.