Его тайная одержимость
Шрифт:
— Знаю, что она печется о других больше, чем о себе, — начинаю перечислять я. — Знаю, что она достойна большего, чем имеет. Знаю, что она милый ангел…
— Я за тебя могу ответить, — перебивает меня Стас. — Ничего, Ром. Ничего, так скажем, физического ты о ней не знаешь. Ты ее видел раз. А затем твое уставшее от апатии воображение в красках разрисовывало ее образ на протяжении долгих месяцев, доводя первоначальную картинку до идеала. Вот и понаблюдай теперь. Вполне возможно, что как только ты разглядишь ее вблизи, этот твой
Молчу, обмозговывая его слова.
— И кроме того, постарайся выцепить, что же все-таки в ее этом мифическом образе так тебя зацепило. Вполне возможно тут-то и кроется ключ к избавлению от твоей апатии, — он сбрасывает, оставляя меня наедине с этими странными идеями.
Неидеальна?
Признаться, хоть меня как обычно и бесит его очередная теория, но некая соль в этом есть. Я ведь и правда совершенно не знаю Соню.
Мне нравится ее образ, что сложился в моем воспаленном воображении. Но вполне возможно, что он достаточно далек от оригинала. И узнав ее получше, меня попросту отпустит.
А если нет?
Подтягиваю к себе фотку, что стоит на моем столе последние несколько месяцев. Я фактически украл этот снимок у Гали, когда она переехала.
Провожу пальцами по изображению миниатюрной девушки, что стоит в окружении своих родственников: мамы, папы и сестры. Улыбается, чертовка. Только не мне.
Я ведь «опозорил», «надругался»…
Помоги мне, милый ангел. Помоги мне остыть, чтобы я мог оставить тебя в покое. Окажись неидеальной. Неправильной. Неподходящей. Хоть какую-то малейшую зацепку мне дай, чтобы я пришел уже в себя, и перестал быть одержимым тобой.
Мои мысли прерывает звук закрывающейся двери, что слышится в коридоре, и я бросаю бездумный взгляд на часы.
Почти пять утра. Почему не спит?
17. ОНА
Всю ночь толком глаз не сомкнула. Пыталась придумать благовидный предлог, чтобы поскорее убраться из этого чертового особняка. Но так уж вышло, что я приехала на свадьбу своей сестры. А значит, пока я собственными глазами не увижу, как этот мужчина становится моим зятем, уехать я не могу.
Что ж. Так тому и быть. Пусть будут счастливы. А мне просто нужно продержаться несколько дней, и привычно держать лицо.
Ну, было и было. Это ошибка. Случайность.
Вываливаю тесто из кастрюли на стол, действуя на автопилоте. Так и надо. Буду делать вид, что ничего не произошло, и мы с этим безумцем всего лишь будущие родственники. У него есть невеста, а у меня — муж, какой бы он ни был.
Вот сейчас приготовлю завтрак на всю семью. Там глядишь и папа проснется, как обычно подворовывать с противня пирожков с пылу с жару. Надеюсь он выспался, и нам удастся сегодня даже погулять. Лишь бы
Хух, выдохни, Сонь. Все будет хорошо. Прорвемся.
Пытаюсь сосредоточиться на пирожках, которые все почему-то не начинают лепиться, и понять, чего я застыла и что мне нужно, чтобы отмереть.
Готовка меня всегда от дурных мыслей отвлекала. Особенно мне нравится возиться с тестом — мой антистресс. Так что я даже рада, что мама настояла прихватить с собой в поездку пару килограмм муки и вилок капусты. Очень уж Галка любит пирожки, хотя ей в меру ее профессии и нельзя увлекаться мучным, но от домашней выпечки она никогда не отказывается. Вот мама и наказала мне напечь для сестры и для будущего зятя…
Еще один тяжелый вздох. Подхватываю со сковородки тушенную капусту и отправляю в рот. Ммм, вкуснота.
Отыскиваю в одном из многочисленных шкафчиков на кухне кружку с самым подходящим диаметром, и поворачиваюсь к тесту.
— Ой, — срывается с губ, и я едва не выпускаю из рук чашку, когда замечаю в дверях Рому.
Одергиваю себя, напоминая самой себя, что собралась делать вид, что ничего не произошло. Я в его доме и столкновения просто неизбежны, так что это попросту глупо каждый раз так на него реагировать:
— Д-доброе утро, — выдавливаю, отчаянно стараясь казаться равнодушной.
Он выглядит так, будто тоже не спал всю ночь. Взъерошенные волосы и вчерашняя рубашка подтверждают эту мысль:
— Действительно, — грустно усмехается он, проходясь по кухне, разглядывая мою стряпню. — Но я надеялся, что ты будешь хоть немного милосердней.
Значит, он не спал сегодня с Галей?
Из-за… меня?
Черт! О чем я вообще?!
— Не любите пирожки? — непонимающе спрашиваю, пытаясь вникнуть в суть диалога.
— Люблю, — поднимает взгляд исподлобья мне в глаза.
И у меня в горле пересыхает. Будто он вовсе не выпечке сейчас в любви признается.
Насилу вынуждаю себя дышать, отбрасывая идиотские мысли и напоминая себе, что для меня он только жених моей сестры:
— Может дело в капусте? — пытаюсь понять, почему я вдруг оказалась немилосердна. — Я могу еще с картошкой сделать или…
Замолкаю, когда Рома точно, как я парой минут раньше, подхватывает со сковородки тушеную капусту и отправляет в рот.
— Ты и с духовкой разобралась, — кивает он на разогретую печь.
— Угу, — мычу я, в полной растерянности.
И, кажется, начинаю понимать, в чем проблема:
— Простите, она у вас чего-то на весь дом воняет, будто ее и не включали ни разу, — мямлю виновато. — Вы из-за этого пришли?
— Мгм, — кивает он, продолжая поедать капусту. — Надеялся, что ты хотя бы решила мой дом спалить.
Таращу на него глаза:
— Это з-зачем еще… — осекаюсь, понимая, что он, похоже, решил, что я собралась ему мстить за то, что между нами произошло.