Его тайная одержимость
Шрифт:
— Папа, — одергивает отца Соня, будто стыдится своей грязной работы.
— А я так-то на работе то и дело пропадаю, — тут же переобувается мать, учуяв, что ее версия больше не вызывает доверия. — Семью кормлю.
— А вы не работаете? — спрашиваю осторожно у отца Сони, подозревая, что в связи с состоянием здоровья он не может найти нормальную работу.
— Отчего же не работаю, — усмехается старик. — Работаю. Рядом с деревней же производство небольшое построили несколько лет назад, вот с тех пор, как сердце подвело —
— Значит, вы тоже семью кормите, — подвожу итог познавательной беседы.
— Что он там кормит? — снова влезает мать. — Скажете тоже. Все деньги на Соню спускает. То Сонечку на обследование, то Сонечке витамины, то…
— Коль муж не в состоянии о жене позаботиться, — непривычно грозно перебивает ее Федор Михалыч, бросая негодующий взгляд на Гену, — ответственность за нее продолжает лежать на родителях! А она еще с пузом на подработках перебивается, да и дома тебе сполна отрабатывает!
Мать наконец затихает. А упырь перестает так активно чавкать, очевидно осознав, что для него запахло жаренным. Теряется на пару секунд. Затем переводит озлобленный взгляд на Соню, будто ждет от нее чего-то, а та уже пунцовая от сложившейся размолвки.
— Пап, Гена ведь работает, — начинает оправдываться ангел, поглаживая отца по плечу, и время от времени бросая в мою сторону обиженные взгляды. — Копит денег.
Черт. Я опять виноват в том, что она нервничает. Ну, кто меня за язык тянул, чтобы ворошить их семейные неурядицы. Но как же мне охота узнать о ней побольше.
Будто насытиться ею не могу. Взгляд то и дело предательски возвращается к ней. Вижу, что она волнуется. Мне бы сейчас прижать ее и не отпускать, может хоть так беспокойный разум бы успокоился. Сил нет. Терпение — и то на исходе. Кажется, вот-вот взорвусь от такого элементарного, и в то же время неисполнимого желания — хотя бы просто взять ее за руку, успокоить.
Ладно, начнем с малого. Успокоить. А для этого надо бы разрядить обстановку.
Пытаюсь быстро придумать, как бы мне перевести тему в менее конфликтное русло, когда в кухню наконец вплывает Лина. Что уж тут сказать — вовремя.
— Всем доброе утро, — улыбается она своей очаровательнейшей улыбкой, что явно, по мнению Гали, должна нас всех заставить простить ее за опоздание.
— Почему так долго? — шиплю я тихо, когда она опускается на стул рядом со мной. — Я думал, ты способна игнорировать только завтраки наедине со мной. Но тут твоя семья.
— Ромчик, да я же глаз всю ночь не сомкнула — пока тебя ждала. Вот и проспала, — чуть громче, чем нужно чтобы услышал я один, отзывается она.
В итоге к нам прикованы взгляды всего семейства. И те самые — серые, что столкнувшись с моими глазами, стыдливо прячутся.
— Опять ты всю ночь работал? — нудит Галя, прихватывая мою руку. — А как же невеста?
— Даже если проспала, можно было не вынуждать нас ждать еще дольше,
— Ну, я же не могу, как Сонька — в отцовой рубахе в люди выйти, — вроде должно быть оправданием, но бесит меня еще больше.
— Лучше бы ты, как Соня, — рявкаю, — встала пораньше и наготовила завтрак на всю семью, которая к тебе в гости приехала!
В столовой повисает напрягающая тишина. А у Сони снова глаза как блюдца. Поджимает губы, будто напоминая, что я снова забылся.
Прикрываю глаза, шумно выдыхая.
— Ой, милые бранятся — только тешатся! — усмехается мать, очевидно уже научившись, что со мной спорить толку нет, поэтому решая свести все в шутку.
Устало потирая лоб, открываю глаза и ловлю самодовольную ухмылку Геннадия, пока он разглядывает мою «невесту»:
— Галюсь, привет, — подает голос, желая привлечь ее внимание.
— Ой, Ген, и ты тут? — переключается Галя, очевидно довольная, что мое негодование кто-то прервал. — Какими судьбами?
— Ну как же? — несколько театрально разводит руками. — Свадебка же у нашей Галюси. Разве ж мог я не приехать, чтобы поздравить?
Меня сейчас просто вывернет от его напыщенности!
— Да ладно уж, — усмехается Галя. — Небось, использовал меня, как предлог, чтобы с женой повидаться?
— Скажи наоборот, — гогочет придурок. — Использовал жену, чтобы с тобой повидаться. Чего с нее взять-то с этой жены? Еще и с пузом таким. Ни формы, не содержания. А ты у нас, как была первая красавица на деревне, так и осталась!
У меня невольно кулаки сжимаются. Приходится отложить пирожок, который начал превращаться в труху.
Хочется заткнуть его поганый рот, и выставить из дома, придав ускорения пинком под зад, но я вижу каким взглядом на меня смотрим Соня.
Чую, стоит мне что-то ляпнуть, и она просто в обморок грохнется.
24. ОН
Отвожу взгляд, пытаясь придумать, как бы мне избавиться от этого типа, чтобы при этом Соня не пострадала. Хотя куда уж больше… Я-то волновался, что он ее на руках носит, и потому она от него уйти не решится. Как же он не ценит? Она ведь — сокровище. Дурак просто.
Оно мне и на руку. Главное ошибок не наделать.
— Видишь, как оно, — продолжает Галина. — А мой жених недоволен красивой невестой. Говорит, лучше бы я как Сонька пироги пекла.
Щурюсь, наблюдая, как отец вилку откладывает, и кулаки сжимает, очевидно пребывая сейчас в таком же расположении духа, что и я.
— Пирогов и купить можно, — вторит ей Гена. — А красивая жена — это бесценный подарок, который не купишь. Сонька-то у меня середнячок. Это еще до того, как в свиноматку превратилась. А сейчас и вовсе… — отмахивается от нее.