Его величество случай
Шрифт:
– Скажи мне, пожалуйста, почему ты не воспользовалась своими связями и не поспособствовала скорому закрытию дела?
– А что, должна была?
– Любой на твоем месте поступил бы именно так.
– Я не любой…
– Тем более! – Он впился взглядом в ее лихорадочно блестевшие глаза. – Ведь ты, как никто, можешь пострадать из-за кутерьмы с расследованием… Если о смерти твоей матери (которая, согласно твоей официальной биографии, умерла полвека назад) узнают журналисты, они разорвут тебя на клочки! Ты рискуешь карьерой! Добрым именем… Почему, Лена?
– А ты как думаешь? – Она сцепила руки на груди, нахмурилась. –
– Есть, и она мне жутко не нравится…
– Может, понравится мне. Говори.
– Мне кажется, ты настолько потеряла голову из-за Отрадова, что все остальное перестало тебя волновать. Все, даже карьера, политика!
Лена невесело улыбнулась.
– Почему все, что я делаю или не делаю, ты связываешь с Сержем?
– Потому что все, что ты делаешь или не делаешь, с ним связано! – яростно выкрикнул Алекс. – А теперь ответь, я прав?
– Нет, ты не прав! Я не стала давить на следствие только потому, что хочу узнать, кто убил мою мать. Это естественно, Алекс, не понимаю, почему тебе не пришла в голову подобная мысль…
Алекс хотел еще что-то спросить, но Лена жестом показала, что больше не намерена с ним разговаривать.
Развернувшись на каблуках, она стремительно направилась к входной двери, впечатывая свое раздражение в начищенный паркет. Алекс стал невыносим! И жизнь с ним перестала быть легкой! С этим надо что-то делать, но… потом… Как говаривала Скарлетт О’ Хара: «Об этом я подумаю завтра». А сейчас у Елены есть дела поважнее.
Выбежав из дома, Лена нырнула в салон ждущей у подъезда машины, причем даже не дождалась, когда шофер распахнет перед ней дверь, рванула ручку сама, да так резко, что сломала ноготь на указательном пальце. В другой день расстроилась бы, а сегодня плевать!
– Поехали, Миша, поехали! – прикрикнула она на зазевавшегося водителя. – Чего застыл?
Миша растерянно заморгал – госпожа Бергман ни разу не позволяла себя разговаривать со своими подчиненными в подобном тоне, – но тут же спрятал свое удивление за подобострастной улыбкой, выбросил недокуренную сигарету, завел мотор, вырулил на шоссе.
– Ресторан «Калинка-Малинка». Если можно, побыстрее, – отчеканила Елена и вместо того, чтобы по всегдашней своей привычке достать из дипломата бумаги, вынула из сумочки пудреницу.
На этом чудеса не закончились, всю дорогу госпожа Бергман приглаживала волосы, поправляла одежду, пудрилась, чем привела шофера в еще большее замешательство: даже перед пресс-конференциями она так суетливо не прихорашивалась, обычно ей было все равно, как она выглядит.
Когда машина подкатила к помпезно разукрашенному крыльцу ресторана, Елена опять не дождалась, когда ей откроют дверь, – выскочила, стоило Михаилу затормозить. Но у дверей приостановилась, сделала три глубоких вдоха, в последний раз поправила прическу и вошла.
Сергей
Сергей неспешно потягивал свой любимый «Кокур», неотрывно глядя на дверь. Он не хотел пропустить момент, когда Лена появится в зале. Ему было интересно, екнет ли его сердце при виде ее или нет, раньше, помнится, оно оставалось холодным даже в те минуты, когда милая Леночка, орошая его грудь слезами, клялась ему в вечной любви. Но то было раньше, а теперь он стал старым и сентиментальным, теперь он сам рыдает в финале мелодрам…
Глупо? Быть может,
Сергей залпом допил плескавшееся на дне фужера вино, повернулся, чтобы подозвать официанта, но так и застыл с поднятой рукой.
Сердце затрепетало, подпрыгнуло к горлу и ухнуло куда-то в желудок.
По проходу шла Лена. Та самая Лена, которая клялась ему в вечной любви, орошая его грудь слезами. Нисколько не изменилась, несмотря на седину и сеточку разбегающихся к вискам морщин: те же широко распахнутые восторженные глаза, тот же полудетский румянец, та же обезоруживающая улыбка…
Она безумно хороша: женственна, грациозна, стройна.
Боже, каким он был дураком!
– Здравствуй, Сережа, – тихо сказала Лена, останавливаясь у стола. – Ты нисколько не изменился. Даже вино предпочитаешь все то же…
– А ты изменилась… Похорошела… – Он поспешно встал, запоздало сообразив, что допустил бестактность – остался сидеть, когда дама стоит. – Присаживайся…
Она устроилась за столом, взяла в руки меню (кисти ее были тонкими, пальцы изящными, на безымянном поблескивал скромный платиновый ободок – обручальное кольцо), очень детально его изучила, но заказала только пятьдесят граммов коньяка. Сергей терпеливо ждал, когда она проштудирует список блюд, он понимал, что Лена всего лишь тянет время – ей необходима пауза, чтобы выбрать линию поведения, но когда официант отошел, а она так и не подняла глаз, Отрадов перегнулся через стол, приблизил свое лицо к ее лицу и тихо сказал:
– Я рад, что ты все же согласилась со мной встретиться.
Она оторвалась от созерцания фарфоровой тарелки, подняла глаза, прямо посмотрела ему в глаза и небрежно обронила:
– Ты так настаивал, я, правда, не понимаю зачем…
– Если б я сказал, что просто хочу тебя увидеть, ты бы поверила?
– Нет, – не медля ни секунды, ответила она. – Я уже не та наивная дурочка, что была раньше…
– Ты никогда не была дурочкой. А твоя наивность мне всегда нравилась.
– Это было заметно, – сухо сказала она. – Ты с большим удовольствием ею воспользовался.
Сергей остро на нее посмотрел. Изменилась, однако, милашка Леночка, даром что выглядит все той же девчонкой. Стала тверже, увереннее, агрессивнее. И Сергею эти метаморфозы понравились – ему всегда казалось, что Лене не хватало именно таких качеств. Если б она была такой, когда они встретились, он ни за что не отпустил бы ее…
– Я тебе ничего не обещал, надеюсь, ты помнишь…
– Да, черт возьми, помню! К сожалению, Сережа, я многого не могу забыть! В этом и проблема!
– Ты ненавидишь меня?