Его величество случай
Шрифт:
– Вчера и позавчера…
– А сегодня?
– Сегодня не видела, потому что из дома не выходила! А вчера с утра я к сараям бегала – вскрыли у нас их, надо было посмотреть, что пропало…
– И? – поторопил ее Сергей.
– И увидела! Стояла она за мусорными бачками, пряталась…
– Она?
– Ну… личность подозрительная.
– Разглядели ее?
– Нет, она сразу смылась.
– Хотя бы можете сказать, мужчина это был или женщина?
– Пальто вроде бабское… По типу халата банного, с поясом. Шляпа не поймешь какая:
– Лица не видели?
– Не… Шарфом закрыто было!
– А раньше вы этого человека не видели?
Она пожевала кончик куцей косы, подумала и выдала:
– Че-то мне кажется, будто видела… Тока не помню, когда точно.
– Неделю, две назад?
– Раньше. – Она наморщила лоб. – Вроде бабка Лина еще жива была…
– Так вроде или точно?
– Не помню я! – Ольга потеребила обслюнявленную косичку и конфузливо пробормотала: – Запой у меня тогда был. Все как в тумане… Но пальто помню и шляпу… Я вроде у этой шляпы сигарету попросила, но она не дала… Смылась, как позавчера.
– Вы почему про шляпу милиции не рассказали? – строго спросил Петр.
– Я ж те говорю – в запое была! На той неделе только оклемалась… – Она сверкнула на мужчин хитрыми глазами. – Не пью и не тянет, да только бабу Симу помянуть бы надо. Через силу выпить стопочку… За упокой…
Петр не понял, к чему она завела этот разговор, а вот Сергей сразу ее раскусил:
– Ста рублей хватит?
– Да, – обрадовалась Ольга. – Четверочек куплю и пельмешек. Помяну.
Отрадов вытащил из кармана смятую сотенную купюру, протянул Ольге. Та молниеносно схватила ее и сразу заспешила в квартиру – одеться да бежать за бутылкой (не четвертной, скорее всего, а пол-литровой). Петр остановил ее, тронув за плечо:
– Вы, пожалуйста, если увидите Аню, мне позвоните, я вам визитку дам…
– Нет у меня телефона, звонить неоткуда. Но передать Аньке, что вы приходили, – передам. Не беспокойтесь.
Выпалив это, она скрылась за дверью. Кошка шмыгнула за ней, едва протиснувшись в щель. Тут же и свеча, догорев, погасла. Мужчины остались на площадке одни в полной темноте.
– Куда теперь? – спросил Петр.
– В коммуналку. Вы знаете адрес?
– Да.
– Тогда пошли! – скомандовал Сергей и, взяв Моисеева за руку, повел по лестнице вниз.
Эдуард
На дверном стекле ломбарда висела табличка «Закрыто», но Эдуард Петрович все же постучал, он знал, что хозяин находится внутри и сейчас, сняв кассу, прячет деньги и особо ценные вещи в сейф.
Из-за двери кто-то (наверное, охранник) пролаял:
– Мы закрылись! Читайте внимательней вывеску: часы работы с десяти до девятнадцати.
Эдуард Петрович лай проигнорировал: постучал вновь.
– Ты тупой? Сказано, закрыты! – рявкнул цербер из-за двери.
На это заявление Вульф ответил очередным стуком, причем более громким.
Терпение
В следующий миг мальчики Вульфа схватили его за плечи и втолкнули в помещение. Эдуард Петрович неспешно вошел следом. Как он и предполагал, Шац был на месте: восседал за угловым столиком и, мусоля пальцы, пересчитывал денежки. Услышав треньканье колокольчика, висящего над дверью, он поднял близорукие глаза (под правым голубел плохо замазанный синяк).
Увидев Эдуарда Петровича, антиквар ахнул и затрясся, отчего банкноты в его руках заходили ходуном.
– Обосрался, Абрамчик? – хмыкнул Вульф. – Значит, совесть не чиста…
Шац метнул панический взгляд на охранника, но того держали крепко: мальчики Вульфа, в отличие от вневедомственников, были ребятами тренированными, крепкими, быстрыми. А местный страж имел толстый отсиженный зад, пивное брюшко, вялые мышцы и притупленную от вечного безделья реакцию.
– Ну, что, Абраша, побазарим по-хорошему? Или мне тебя за яйца к люстре подвесить?
– Я не понимаю, Эдуард Петрович… – залепетал антиквар, трясясь еще больше, купюры же из его руки вылетели и рассыпались по столу.
– Все ты понимаешь – вон как глазки бегают… Ну так что, по-хорошему или по-плохому?
– П-п-о-хорошему, – заикаясь, выдавил Шац. – И Илью не трогайте, пожалуйста, у него двое детей…
– Ну его уже потрогали, – хохотнул Эдик. – Что ж ты, Абрамчик, таких тюфяков нанимаешь? Все денег жалеешь? Зря! Эдак тебя еще раз ограбят, а у тебя, как поговаривают, и так делишки идут ни шатко ни валко…
Эдуард Петрович смерил трясущегося антиквара брезгливым взглядом, потом обратился к одному из своих парней:
– Марат, отведи этого героя, – дернул двойным подбородком в сторону охранника, – в подсобку, проследи, чтоб не рыпался…
– Вы его не убьете? – взволнованно спросил Шац.
– Я даже тебя не убью, если будешь хорошо себя вести… Но в последнее время ты ведешь себя плохо, поэтому ничего не могу обещать…
– Эдуард Петрович, что вы такое говорите?! Я все делаю, как вы велели! После разговора с вашими мальчиками, – он потрогал свой синяк, – я о вас даже с мамой родной не разговариваю, не то что с ментами…
– А нет ли чего такого, что ты от меня скрываешь? – прищурившись, спросил Вульф.
Шац захлопал выпуклыми светло-карими глазами: то ли не понимал, к чему Эдик клонит, то ли «дурочку играл» (с этого хитрожопого станется).
– Что зенки на меня пялишь? – осерчал Эдуард Петрович. – Я тебе не красна девица…
– Я просто вас не понимаю, – пролепетал Шац, опуская очи долу.
– Не понимаешь, значит… Ладно, сейчас объясню. – И Вульф полез в карман своей дубленки и небрежно, как другие вынимают зажигалки, достал из него золотой, украшенный крупными камнями браслет. – Узнаешь?