Его выбор

Уорнер Элла

Но что толку повторять это себе снова и снова, раз все равно никак не отвязаться от мрачных мыслей… Надо выяснить все раз и навсегда. Только тогда прошлое окончательно останется позади.

Нет смысла дожидаться ужина. Да и не сможет она сейчас наряжаться – настроение отнюдь не праздничное. Нужно как можно скорее поговорить с Джефом о гибели Рона.

Томпсон говорил, что заедет за ней в половине восьмого – значит, около шести он уже вернется с работы домой. Бог с ним, с этим ужином… Надо ехать прямо к нему домой.

В начале седьмого она уже

звонила у двери квартиры мистера Томпсона. Ей не пришлось долго ждать – дверь отворилась почти мгновенно. Джеф обескураженно смотрел на нее. Он только собирался переодеться, а пока был в том же халате, что и утром.

– Я не могла не приехать, Джеф, – виновато сказала Катрин.

– Что-то случилось? – спросил он с беспокойством, чуть нахмурив брови.

Неожиданно она явственно почувствовала тот же запах, что шел от него утром, – резкий, пряный… Похожий на лосьон, но с примесью чужого аромата. Это почему-то встревожило. Странно, ведь не брился же он сейчас. Но, впрочем, что за дурацкие мысли? Есть вещи поважнее.

– Можно мне войти?

Он нахмурился еще сильнее.

И вдруг из гостиной послышался голос:

– Налить тебе чего-нибудь выпить, дорогой?

Голос Джун!

Так вот чей это запах… Это же духи миссис Томпсон! Именно их она почувствовала утром, когда Джеф не впустил ее в квартиру. И вот опять… после всего, что произошло сегодня!

У Катрин остановилось сердце, руки похолодели. Глядя на Джефа невидящими глазами, она выкрикнула:

– Значит, ты все же не смог подождать месяц?

От мучительной боли невозможно было вздохнуть. Всю себя отдать ему, а взамен… Что же он сделал с ней? Попросту самоутвердился? Удовлетворил свою похоть?

Лицо Джефа окаменело. Он протянул к ней руки.

Но женщина отшатнулась и, резко повернувшись, бросилась к лифту.

– Катрин…

Голос полоснул по сердцу – жесткий, требовательный. Женщина шагнула в кабину лифта. Хотелось только одного – поскорее исчезнуть отсюда. Невыносимо так унижаться в глазах торжествующе-злорадной Джун. Может быть, сама виновата, что Томпсон вернулся к Джун… Впрочем, сейчас ему нет оправданий. Так поступить после того, что было сегодня утром!..

Джеф не дал дверям лифта закрыться и заслонил ладонью кнопку, чтобы нельзя было ее нажать. Он тяжело дышал, глаза горели гневом.

– Будь я проклят, если позволю тебе еще раз навесить на меня фальшивые обвинения! Я не Гордон! Эта женщина в гостиной – моя бывшая жена. Джун всех мужчин называет «дорогой». Так принято в мире, где она живет.

Слезы растерянности и смущения хлынули из глаз Катрин.

– Но она… ты…

– Прошу тебя, вернемся и поговорим спокойно. Для начала я хочу, чтобы ты познакомилась с ней.

Душевное смятение не помешало понять: его гнев – это гнев несправедливо обиженного человека, поставленного к тому же в двусмысленное положение. Женщина молча смотрела на Джефа. Тот нетерпеливым движением вернул ее из лифта, полный решимости раз и навсегда разрешить конфликт, вызванный взаимным непониманием. Катрин подчинилась

и молча последовала за ним. Только этого еще не хватало – встретиться лицом к лицу с Джун! От одной мысли об этом кружилась голова. Хозяин дома закрыл за собой входную дверь и подвел ее к гостиной. На пороге оба остановились.

Джун сидела на высоком стуле перед баром, держа в руке бокал с мартини. Ей явно доставляло удовольствие чувствовать себя хозяйкой, а еще большее – показывать это. Поза, выражение лица, ленивые движения в привычном мире вещей, даже одежда – все работало на образ, который бывшая супруга, тщательно продумав, создавала себе на радость, гостье – к огорчению. На ней была свободная футболка, скорее всего принадлежавшая Джефу; волосы всклокочены, как будто человек только что встал с постели и застигнут непрошеной пришелицей. Обернувшись, одарила пару, замершую на пороге комнаты, ослепительной улыбкой. Прямо-таки расцвела. И что же теперь? Надо ответить подобной же улыбкой? Ну уж нет! С какой стати принимать условия чужой игры?

Хозяин прошел вперед, встал между двумя женщинами.

– Катрин, познакомься, это…

– Мы уже познакомились недавно, – оборвала его Джун, поставила стакан на стойку и с очаровательной простотой соскользнула со стула. Потянулась – грациозно, как кошка; тонкая ткань футболки подчеркнула линии тела.

Джеф нахмурился.

– Ты не говорила мне, что вы встречались.

Та повела плечами, шагнула к мужчине, выбросив вперед руки, будто заготовив объятие.

– Дорогой, мой рассказ ничем бы тебя не обрадовал. Единственное, что миссис Гайс сказала справедливого о тебе, так это то, что ты не жаден к деньгам. Зато я… – завершив запланированное объятие, женщина прижалась к мужскому торсу, – прямо-таки превозносила твои многочисленные достоинства, которые, чего уж лукавить, я очень ценю. В самом деле ценю…

Она мурлыкала, как кошка, от фальшивости тона мороз шел по коже.

Джеф холодно освободился от обнимающих его рук.

– Не понимаю, что за игру ты затеяла, что-то в ней мне очень не нравится. А теперь прекрати спектакль и сама объясни Катрин, почему ты здесь.

Джун не выказала ни секундной растерянности.

– Дорогой, миссис Гайс в курсе дела, что я теперь снова одинока и нет никаких препятствий для того, чтобы наконец вернуться к тебе. Какой прок, если я снова скажу уже сказанное? Неужели человек все еще не понимает новую расстановку сил? Все прекрасно понимает!

Джеф перевел взгляд на миссис Гайс.

– Ну и что ты понимаешь, Катрин? – И этот мужчина, сделавший ее участницей недостойного спектакля, тоже лгал… Скрывал же, что бывшая жена живет в его доме. Предположим, у него могли быть на то причины… Ну и ладно. Главное в другом, и это совершенно очевидно: между ними нет никакой близости. Абсолютно никакого чувства со стороны Джефа. Джун блефует, попросту разыгрывает представление.

– Твоя бывшая жена сказала мне, что вы вскоре объявите о возобновлении брака, – холодно произнесла Катрин.