Его Высочество Ректор
Шрифт:
И что я, собственно, такого натворила? Видео, которое, без всякого шантажа, уже неделю как должно было лежать на столе у директора, теперь будет честно обменяно - причем, на пользу нам обоим. Квид-про-кво, как говорится…
Но, у Кронвиля, очевидно, было другое представление о происходящем.
– Чего еще ты от меня потребуешь? Денег? Ведь именно так поступают такие, как ты?
– Такие, как я?
– Да-да, такие, как ты! У которых нет ни стыда, ни совести!
Отпустив меня, он вдруг схватился за голову.
– Боже, что будет, если
– Да ничего ни с кем не будет! – зло выкрикнула я, чтобы прекратить эту истерику. – Просто отстаньте от меня, а я отстану от вас!
– Она – тонкая, чувствительная… - не слушая, бормотал он. – В отличии от тебя, у нее есть чувство собственного достоинства… Господи, да она просто умрет от стыда, если узнает, что за нами подглядывала какая-то русская стерва!
Что-то хрустнуло в этот момент в моей душе – тонкое и ломкое, как апрельский лед. Вытерев мокрые щеки тыльной стороной ладони и не сводя с него глаз, я медленно проговорила.
– А знаете, господин ректор…
Он замолчал и с опаской уставился на меня, будто почувствовал смену моего настроения.
– Что тебе еще надо?
Хотите познакомиться с «русской стервой», доктор Кронвиль? Извольте.
– Я передумала. – спокойно сказал я. – Теперь я хочу другую плату за мое молчание.
Глава 4: НЕ ВПЕЧАТЛЯЕТ
Наступившее утро, вместо одной отрицательной, принесло в мою жизнь сразу три положительных перемены.
Во-первых – я официально становилась любимицей господина ректора – тем, кого в западных школах с плохо скрываемой завистью называют «the teacher’s pet». Доктор Кронвиль должен был меня постоянно хвалить, не замечать никаких моих проказ и мелких пакостей, и ставить хорошие оценки по всем предметам, которые вел. А вел он, помимо истории средних веков, еще целую кучу интересных предметов, которые я, по понятным причинам, до сегодняшнего дня избегала, как чумы. Тут вам и группа по изучению первичных исторических источников, и семинар-практика по креативному сочинительству, и интригующе странный предмет под названием «исторический взгляд на Шекспировскую поэзию».
Поскольку учебный год подходил к концу, я планировала записаться на все эти предметы на следующий семестр, который должен был стать моим предпоследним в этом учебном заведении. В случае неуспеваемости, доктор Кронвиль обязался заниматься со мной лично и делать все возможное, чтобы вытягивать мои оценки как минимум до «А». А если не получится вытянуть, ставить их просто так – за мои замечательно красивые глаза.
Во-вторых, по первому же моему свистку ректор должен писать мне восторженные рекомендательные письма во все вузы, в которые я только пожелаю поступить.
Осенью, когда первые «отлично» с предметов господина ректора поступят в мой электронный аттестат, я планировала начать подачу документов. Причем, теперь у меня будет гораздо больше выбора – ибо если мой должник не сорвется с удочки, общая оценка моего второго в жизни
Письма доктор Кронвиль должен будет печатать при мне и отравлять только с моего одобрения.
Третье изменение касалось моей личной жизни.
Нет, я не стала принуждать господина ректора к тому, от чего так вдохновляюще билась в оргазме Алисия Дженнингс – хоть воображение и подкидывало всякие аппетитные картинки, в которых вместо нее билась в оргазме уже я.
Пусть он сколь угодно считает меня бессовестной мразью, до такого требования я опуститься не могла. Тем более, между нами говоря, это сразу же сделало бы его хозяином положения – как сказала небезызвестная американская феминистка, в любых сексуальных отношениях трахает всегда тот, у кого есть член. Так что, как бы мне ни хотелось заполучить кусочек распрекрасного тела господина ректора, для поддержания статуса властной шантажистки, придется ограничиться его душой.
А изменение заключалось в том, что у меня теперь был бойфренд – и весьма завидный.
Да уж, Катька постаралась для своего пари найти паренька «с родословной». Модный лондонский фотограф, страница Фейсбука которого пестрела изысканными, отфотошопленными фотографиями полуголых моделей, он был мечтой любой девчонки, из «наших» и из «не наших».
Лично со своим бойфрендом я еще не встречалась, но по фотографиям он был очень даже ничего. Хоть я и успела прозвать его Козлевичем из-за дурацкой бороденки аля-«молодой Троцкий». Только очков да сюртука не хватало для полного сходства.
Однако, по всему выходило, что бороденка эта не устраивала только меня – вся школа стояла от моего фотографа на ушах, и все мне дико завидовали. Пришлось даже разок тайком проконсультироваться по этому поводу с Катькой – получалось, что мы все-таки немного переборщили. Я ведь не должна была сильно переживать по поводу своей намечающейся потери. А как здесь не переживать, если Козлевич, оказывается, такой завидный жених?
– Да, перебор получился, - хмурилась Катька. – Надеюсь, нас не раскусят.
– Не волнуйся! – успокаивала ее я, сама не вполне уверенная в успехе.
– Если бы он был какой-нибудь безродный красавчик, могли бы еще подумать, что ты ему заплатила. А так… он вроде и сам при деньгах. Никому же не придет в голову, что ты пятьдесят кусков на все это дело отстегнула.
Это была чистая правда – банкирша мне сама проболталась. И уже успела об этом сто раз пожалеть...
Отвлекая меня от размышлений, в сумке нежно звякнул телефон.
– Пишет? – шепотом спросила Ксюха. Ей врать было тяжелее всего – и совестно, и сложно, потому что мы были практически неразлучны. Пришлось придумать историю со знакомством в тату-салоне, где мой фотограф уговорил меня попозировать, да и влюбился ненароком.