Его желание
Шрифт:
Отвожу взгляд, старательно делая вид, что выбираю, чем бы полакомиться. С легкой нервозностью запихиваю в рот булочку и откусываю такой большой кусок, что щеки раздуваются, как у запасливого хомяка. С трудом пережевываю и сглатываю тяжелым комом, тянусь за опустевшим бокалом и разочарованно кручу его в руке.
— Еще? — спрашивает Глеб, вынимая из сумки-холодильника пузатую бутылку.
— Да, — киваю, протягивая бокал, — пожалуйста.
Наши пальцы опять встречаются на тонком стекле, и по телу вновь пробегает электрический разряд, тревожа только что угомонившихся
— Попробуй это.
Глеб подносит к моему рту зажатую двумя пальцами креветку в соусе. Делаю попытку перехватить ее, но он отводит руку в сторону и отрицательно качает головой, поглядывая на меня с прищуром. Затаив дыхание, беру предложенную закуску губами, стараясь не касаться его кожи, и нервно выдыхаю, когда это удается сделать с минимальной затратой моих ошалелых нервных клеточек.
Но не тут-то было! Видимо, решив, что его руки — самый удобный столовый прибор, Глеб самозабвенно продолжает выбирать самые вкусные кусочки и кормить меня ими. Я уже не сопротивляюсь, лишь дышу через раз и не забываю прикладываться к бокалу с постоянно пополняющейся искристой жидкостью.
Мы почти не разговариваем, перебрасываясь лишь короткими фразами на отвлеченные темы, но отчего-то это совсем не тяготит. Мне вполне комфортно, и я все больше растворяюсь в накатывающей романтике необычного вечера.
— Это точно лимонад? — спрашиваю я, вертя в руках бокал с очередной порцией напитка; язык слегка заплетается, а в голове туманящая эйфория.
— Угу… — расплывчато отвечает Глеб и протягивает мне дольку апельсина. — Виноградный.
Шепот, теплое дыхание на моих губах и неповторимый вкус поцелуя — нежного, но настойчивого, вопросительного, но не терпящего отказа, дурманящего. Сопротивление? Нет. Не хочу.
Тихий стон, и я лишь краем сознания улавливаю звон упавшего на песок бокала. Ладони в нетерпении зарываются в жесткие пряди темных волос на затылке Глеба, а тело льнет к мощному торсу.
Хочу его до одури! Я пьяна, и мозг в отключке. Это и к лучшему: никаких размышлений, взвешивания ситуации и разборов «за» и «против». Только он. Только я и наше обоюдное острое желание.
Поцелуй теряет свою невинность. Губы Глеба берут мои в возбуждающий плен, язык властно вторгается в мой рот, затевая пошлый танец, не оставляя и шанса на сопротивление, которое мне и не нужно. Я с тихим стоном растекающегося по телу наслаждения отдаюсь в его плен и просто отключаюсь от реальности.
Тело переполняет жар скопившегося возбуждения, ведь за время, прошедшее с момента нашей первой страстной ночи, я никому не отдавалась, и сейчас, словно ошалевшая мартовская кошка, льну к своему хищнику, страстно желая получить все, что только он может мне дать.
На миг Глеб разрывает наш поцелуй, пристально смотрит мне в глаза, будто пытаясь прочесть в них мои потаенные мысли. Я почти не дышу, купаясь в ауре животной страсти, пылающей в глубине его темного, безумно манящего взгляда. Меня затягивает в пучину дурмана, и я с готовностью ныряю в нее. Захлебываюсь, теряю голову и тянусь к нему.
Мои несмелые ладони скользят вверх по мощному торсу. Кончики пальцев горят,
— Поиграем, Заноза! — Глеб с многообещающей улыбкой тянет меня на себя, усаживает и тут же снимает с меня футболку. Белая тряпочка летит куда-то в сторону, а следом еще одна, и еще, и еще…
Крепкие ладони сминают мою грудь, теребят возбужденные соски. Жадный рот накрывает мой в неимоверно пошлом поцелуе. Языки сплетаются в обольстительном танце, и я уже не отвечаю за все свои действия. Я не слежу за ними, не анализирую. Я просто отдаюсь древнейшему из инстинктов — инстинкту голодной плоти.
Закончив на время истязать мои губы, Глеб спускается дорожкой жгучих поцелуев по шее вниз к изнывающим полушариям. Прикусывает один сосок, тянет, посасывает, обводит языком, разгоняя по моему телу волны пульсирующего возбуждения. Адреналин бьет в голову, скручивается внизу живота тягучим жаром и расползается по бедрам влажным желанием.
Я выгибаюсь навстречу умопомрачительным ласкам властного мужчины. Сгораю от нетерпения и трусь промежностью о его плоть. Вскрикиваю от острого удовольствия, когда налитая головка возбужденного члена ударяет о клитор.
Он играет со мной, словно сытый кот с пойманной мышкой. Доводит до грани умелыми ласками и отступает. Жадные, чуть грубые движения сменяются тягуче-медленными, нежными, изучающими. Глеб целует меня везде, проходится языком по самым потаенным местечкам моего изголодавшегося тела. Его длинные пальцы со скрупулёзностью исследователя погружаются в истекающее соками возбуждения лоно, замирают на доли секунды, чтобы после проникнуть глубже, задевая порочную точку.
— А-а-а-а-а! — Стон наслаждения срывается с пересохших и искусанных губ. Мотаю головой из стороны в сторону и подаюсь к нему бедрами, насаживаясь на его пальцы еще сильнее.
— Моя голодная Заноза, — шепчет он на ушко, прикусывая мочку. — Хочешь кончить? — задает глупейший вопрос с придыханием, обдавая пылающую кожу жаром своего дыхания.
— Да-а-а-а! — ору, одурев от переполняющего меня возбуждения.
— Кончай! — звучит, как выстрел стартового пистолета, и я срываюсь с места, взлетаю в небеса от мощного толчка его горячей плоти в самую глубину моего естества.
Дыхание на миг обрывается. Сердце замирает. Я взрываюсь фейерверком оглушительных эмоций.
Каждая клеточка моего тела стонет от удовольствия.
Цепляюсь пальцами за крепкие плечи Глеба. Царапаю ногтями влажную кожу, оставляя на прокачанной спине красные отметины своей страсти. Льну к нему, выгибаясь дугой, желая слиться с ним в единое целое.
— Заноза, какая же ты сладкая! — хрипит он, не переставая вколачиваться в меня, заводя нас на новый виток неземной эйфории! — Как же в тебе охрененно хорошо!