Его звали просто "Учитель"
Шрифт:
— Мне кажется, что я ясно объяснил, кто мы и что нас не нужно опасаться, но в нашу компанию ты не лезь, мне не нужны люди, которые будут покушаться на мое положение, — прямо сказал пришелец.
Не откажешь, человек достойный и грамотный. Но почему он сразу стал опасаться меня как человек, не уверенный в своих силах и в своем авторитете?
— Так послушай же меня, — сказал я, — вернее — Саади:
О, человек! Ты клетка или сеть! Душа как птица хочет улететь. Но трудно птице улететь на ветки, — Лишь улетит она — и снова в клетке. Жизнь— Вероятно, и я тоже подробно объяснил, почему я люблю быть один и что я не хочу никому подчиняться и не хочу стать великим начальником над людьми, и у меня как в суре 113 за каждой ночью приходит рассвет, — сказал я.
— Будем считать, что наш поединок закончился мирно, — сказал дервиш, — если будет нужна помощь, обращайся, я тебе всегда помогу.
Дервиши не стали у нас задерживаться и отправились дальше по своим, только им ведомым, делам.
— Мой толмач вас не понял, — сказал китайский старейшина, — но судя по виду вашему, ваши удары пролетели мимо цели, не причинив вреда никому.
— Ученые люди говорят, что добрая улыбка раньше была простым оскалом, предупреждающим, чтобы никто не вторгался во владения существа, оскалившего зубы, — ответил я. — И мою улыбку тоже оценили по достоинству.
Глава 21. Курултай
Через два дня нас стали обгонять караваны, сопровождаемые богато одетыми всадниками. Впереди каждого каравана мчались вооруженные всадники, сгонявшие путников с дороги криками:
— Дорогу благородному Кумык-хану и его сыновьям! Дорогу благородному Кумык-хану и его сыновьям!
Такие же гонцы были у всех ханов и путники считали за благоразумие раньше сойти с дороги.
Хотя в степи дорога там, куда упал взгляд, но еле заметная тропа является более почетной, чем ровная местность рядом. Посольство безропотно уступало дорогу.
— Ива гнется любому ветру, но вырастает выше всех и заросли ивы непроходимы ни для ветра, ни для человека. Так и Китай. Его сила в дипломатии, а не в гордости перед другими людьми на чужой земле. Лаской можно добиться больше, чем силой. Силу применяют в крайнем случае, когда нужно показать справедливость императора. Наши торговцы и целители сделают больше, чем армии мандаринов. И ты, дервиш, должен быть благодарен нам за то, что мы тебя приютили. Расскажешь своим единоверцам о нас, и мы тебя не забудем, осыпая тебя наградами за труды твои, — ласково философствовал китайский дипломат. — Мы тебя сделаем муаллим-баши в построенном нами медресе, где правоверные будут изучать деяния наших императоров и суть нашей философии, которой уже свыше четырех тысяч лет.
Я внимал этим речам, царапая узоры на своей палке, записывая содержание наших бесед. Воинственные племена Центральной и Средней Азии просто дети малые по сравнению с теми, кого я сопровождал в поездке.
Еще через день пути открылась граница Благородной Бухары и временный город на границе, украшенный юртами, шатрами, кибитками и бунчуками ханов и беков. Обычно ханы степи и пустынь предпочитают не встречаться, если такой необходимости нет. Либо их кто-то собирает, либо опасность их объединяет. Похоже, что собирался курултай.
Собранием заправлял третий бухарский эмир Шохмурад из династии Мангытов. К этому времени от эмирата отделились несколько областей, лежащие в сторону Каспийского моря по линии Мерва, южные области захватил и присоединил к себе эмир афганский. Свои стопы в Азию направили королева Великобритании и император Российский. Нужно было
Мы прибыли к тому времени, когда эмир встречался по отдельности с прибывшими ханами и беками, в пространных беседах обсуждая создавшееся положение и выясняя мнения, кто и как собирается выживать.
Свое мнение эмир уже имел, но он не хотел его высказывать, как бы отдав ответственность за принятое решение совету ханов и беков, которые по сути своей были намного ниже его по родовитости и принадлежности к царствующей династии.
Кроме того, и он сам, и все население Бухары разительно отличались от всех ханов киргиз-кайсацкой степени и каракумских ханов. Бухарцев можно назвать персоязычными. Бухарский язык сформировался смешением языков персов-зороастрийцев и персов-буддистов, насильно обращённых в ислам арабами, евреев, пришедших сюда вместе с арабами и ставшими бухарскими евреями, и тюрков. Бухарцы говорят с особым акцентом, растягивая слова, что свойственно языку фарси, являющемуся государственным в Бухаре. Поэтому бухарцы чувствовали свою принадлежность к арийской нации и считали себя более мудрыми среди степных и пустынных ханов.
Эмир Шохмурад, мужчина достаточно крепкого телосложения в синем атласном китайского шелка халате, подпоясанном широким золотым поясом с драгоценным кинжалом, в белой чалме и с окладистой головой. Он умиротворенно кивал речи еще одного степного хана и думал о своем.
Его лазутчики уже побывали во всех землях, подвластных русскому императору и английской королеве, и сравнили, как проживают там покоренные народы. В Индии местные раджи остались раджами, помогая английскому вице-королю в жестком управлении Индией — бриллианта Британской империи, поставляя специи, драгоценные металлы, самоцветные камни, живую силу для армии, подавлять выступления патриотов.
— …мы, собравшиеся здесь чингизиды и тимуриды, являемся потомками властителей мира, перед которыми трепетали все государства Азии и Европы. Разве сейчас мы должны искать, кому в первую очередь поклониться? — вещал очередной хан. — Это они должны кланяться нам, это мы должны обложить их всех данью и жить себе в свое удовольствие в своей степи, периодически выходя в Европу для наведения порядка. Если уж на то пошло, то лучше поклониться английским царям, они нам помогут…
— До чего же неприятный голос, — думал эмир Шохмурад, — и у него хватит мудрости залезть в хомут, из которого придется долго вылезать. Тот же московский царь в покоренных землях оставляет те же порядки, что и были, требуя только почитания своей верховной власти, защищая новые пределы своей вооруженной силой, награждая эмиров и ханов орденами, возводя их в высокие чины и включая в свою свиту, не вмешиваясь в наши действия по управлению территориями. Правда, и русский царь довольно крут со своими отступниками, но если он будет другим, то его перестанут уважать вообще. Справедливого и мягкого властителя забывают через неделю после его смерти, а то и раньше, зато тирана помнят веками и складывают о нем легенды и небылицы, чтобы память о нем не исчезала. Надо будет после курултая устроить показательный суд в Самарканде, чтобы люди не забывали о том, что у них есть справедливый эмир, который на десять отрубленных голов милует одного человека.
— …и я буду выступать именно за это, высокочтимый эмир, — завершил свою речь гость.
— Да будет так, как скажет нам всемогущий Аллах, досточтимый хан, — сказал дежурную фразу эмир. — Ваши мысли перекликаются с моими и спасибо Вам за то, что Вы укрепили нас в наших мыслях. Прошу сегодня вечером пожаловать на той в честь собравшихся ханов, биев и беков. Да ниспошлет Аллах вам радость и долгие годы жизни.
Собеседники откланялись.
Встречи проходили без свидетелей, но уши есть у стен и пологов юрт, и все, что говорилось, спокойно обсуждалось у котлов для варки пищи и на выпасах лошадей.