Эгоист
Шрифт:
Когда я осторожно выплыла из примерочной, мама и Кира восторженно ахнули, а я скромно потупилась и невольно покраснела, но всё же ощутила невообразимый восторг. Поддавшись порыву, я достала из сумочки телефон и сделала пару снимков на память. Был соблазн отправить их Кириллу, но по традиции жених не должен видеть платье невесты до свадьбы; к тому же, ожидание всегда приятнее, чем сам сюрприз, а я была уверена, что парень оценит мой внешний вид по достоинству.
С выбором туфель проблем не возникло, потому что я сделала выбор сразу же, как только увидела их в витрине магазина: белые лодочки на золотой шпильке,
От перчаток и фаты я категорически отказалась: одевать фату имели право исключительно невинные девушки, а я под эту категорию больше не подходила, ну а перчатки просто не хотела. Слишком громоздким получится образ, на мой взгляд.
Кира настояла так же на покупке украшений. Я была полна решимости отказаться, потому что кроме свадьбы мне больше некуда было их одевать, а покупать вещи на один раз не имела привычки, Уж очень это было непрактично. Но Кира в свойственной ей манере пригрозила мне расправой, если буду и дальше вести себя «как неродная». Но её слова о том, что я могу считать это подарком на свадьбу от неё и Андрея Николаевича, произвели на меня больший эффект, и я покорно согласилась.
С выбором украшений мама и свекровь провозились, пожалуй, даже больше чем с платьем, с той лишь разницей, что в этот раз права выбора мне не дали, раз уж это подарок. Попросив довериться её безупречному вкусу — «скромностью» Кирилл явно пошёл в свою мать — Кира спровадила меня в небольшое кафе на втором этаже торгового центра «Фортуна», в котором мы сегодня, кажется, застряли. Если честно, уже к трём часам дня я потеряла всякую надежду выбраться из этой суматохи и попасть домой.
Сгрузив пакеты с покупками на соседний стул, я уселась за столик и заказала себе греческий салат и чашку кофе — нормально поужинать решила дома. И уже допивала кофе, когда получила сообщение от любимого.
«Я тебя сегодня увижу, или ты ушла от меня?»
Фыркнув, я застучала пальцами по экрану.
«Вообще-то, это ты предложил подождать две недели и рассказать обо всём родителям, так что не имеешь права возмущаться».
«Да, но ты ведь согласилась, так что твоя вина тут тоже есть».
Я нахмурилась.
«Вот как? Если я правильно помню, я предлагала расписаться завтра же. Идея «дать возможность развести сырость» принадлежала тебе».
Телефон молчал минут пять — очевидно, кое-кто пытался придумать отговорку.
«Я же не виноват, что люблю тебя, — пришёл наконец ответ. — И не хочу, чтобы ты пропустила самый важный день в своей жизни».
До этого момента мне казалось, что любить Кирилла сильнее просто нереально. Оказывается, ещё как реально. Меня буквально разрывало изнутри от любви к человеку, которого ещё до недавнего времени я не воспринимала всерьёз. Мечтала о нём, конечно, но как о чём-то далёком и несбыточном: наверно, точно так же женщины, лишённые возможности производить на свет новую жизнь, мечтают иметь детей. И вот через четыре дня я стану его законной женой, и вовсе не потому, что так надо или кому-то выгодно. Всё до смешного просто: я искренне люблю и так же искренне любима.
Доношу до него весь спектр своих чувств в сообщении, насколько это позволяют сделать сухие безликие буквы. Ответ приходит незамедлительно:
«Я
Пару минут я просто перечитываю его последнее смс и пытаюсь не распасться на части от переизбытка эмоций, а после телефон вновь издаёт звук оповещения.
«И возвращайся быстрее. Я скучаю по тебе, словно не видел десять тысяч лет. — В этот момент я представляю как он улыбается, и думаю, что первое, что я сделаю, когда мы с мамой и Кирой вернёмся домой — кинусь к Кириллу, чтобы поцеловать. — А если мать не привезёт тебя через час — я сам приеду за тобой!»
Наша переписка заставляет меня улыбаться, как пятнадцатилетнюю девочку, которая впервые влюбилась. Впрочем, «впервые влюбилась» — это как раз про меня, да.
Через двадцать минут ко мне присоединяются мои любимые мамы с признаками наивысшей степени удовольствия на лицах. Это заставляет меня загореться любопытством, однако удовлетворить его мне не дают: открывать деревянную резную шкатулку с украшениями мне категорически запретили вплоть до дня свадьбы. Я недовольно нахмурилась, но спорить не стала. До свадьбы так до свадьбы. В конце концов, кроме меня их всё равно никто не наденет.
Угрозу Кирилла приехать за мной я озвучила Кире с каким-то совершенно безбашенным счастьем: было приятно осознавать, что меня ему не хватает так же сильно, как и мне — его.
До особняка мы добирались минут сорок, которые на самом деле казались мне вечностью. Мама с Кирой щебетали канарейками на все лады и не замолкали ни на секунду, правда, мне не удавалось уловить суть их разговора, потому что от нетерпения я уже подпрыгивала на месте. Когда машина наконец-то въехала на подземную парковку, мне уже хотелось что-нибудь разбить или сломать, но, к счастью или сожалению, под рукой не было ничего подходящего.
Я подхватила пакеты и выползла наружу.
— А ещё дальше машину слабо было поставить? — пробурчала себе под нос.
Правда, не успела я сделать и пары шагов, как замерла на месте: из двери, ведущей в дом, которая находилась на другом конце парковки, вышел Кирилл и застыл как раз напротив меня. Друг от друга нас отделяло метров сто, не больше, но мне это расстояние показалось пропастью. И появилось жгучее желание сократить его до нуля.
Забыв о стоимости содержимого пакетов, которые выскользнули из моих пальцев, я сломя голову бросилась к парню, едва уловив за спиной смех Киры и недовольное ворчание мамы. Кажется, ей не очень понравилось, что я швырнула покупки прямо на бетонный пол.
Кирилл на ходу подхватил меня на руки, позволив обвить себя руками и ногами, прижал спиной к стене и впился в мои губы неистовым, жарким и ненасытным поцелуем. Или это я набросилась на него? Трудно было сказать, кто из нас сделал это первым, потому что, если судить по ощущениям, скучали и хотели друг друга мы одинаково сильно.
— Как же я люблю тебя, малышка, — услышала я его прерывистый шёпот.
Он смотрел в мои глаза так пристально, что у меня закружилась голова.
— Что бы ты ни говорил, я люблю тебя сильнее, — прохрипела я из-за нехватки кислорода.