Егор Булычов и другие
Шрифт:
В а р в а р а. Донат - в кухне. Объявление - о чём?
З в о н ц о в. Это, наконец, возмутительно! Как ты говоришь со мной? Что я - мальчишка? Чёрт знает...
В а р в а р а. Не кипятись! Кажется - отец приехал. А ты в таком виде.
(Звонцов поспешно идёт вверх, Варвара - встречать отца. Шура в зелёной тёплой кофте и в зелёном колпаке бежит к телефону, её перехватил и молча прижал к себе Булычов, за ним идёт поп Павлин, в лиловой рясе.)
Б у л ы ч о в (сел к столу, обняв Шуру за талию, она гладит его
П а в л и н. Цветёте, Шурочка? Простите, не поздоровался...
Ш у р а. Это я должна была сделать, отец Павлин, но папа схватил меня, как медведь...
Б у л ы ч о в. Стой! Шурка, смирно! Куда теперь этот народ? А бесполезных людей у нас и до войны многовато было. Зря влезли в эту войну...
П а в л и н (вздохнув). Соображения высшей власти...
Б у л ы ч о в. С японцами тоже плохо сообразили, и получился всемирный стыд...
П а в л и н. Однако войны не токмо разоряют, но и обогащают как опытом, так равно и...
Б у л ы ч о в. Одни - воюют, другие - воруют.
П а в л и н. К тому же ничто в мире не совершается помимо воли божией, и - что значит ропот наш?
Б у л ы ч о в. Ты, Павлин Савельев, брось проповеди... Шурок, ты на лыжах бежать собралась?
Ш у р а. Да, Антонину жду.
Б у л ы ч о в. Ну... ладно! Не уйдёшь, так я тебя - минут через пяток - позову.
(Шура убежала.)
П а в л и н. Выровнялась как отроковица...
Б у л ы ч о в. Телом - хороша, ловкая, а лицом - не удалась. Мать у неё некрасива была. Умная, как чёрт, а некрасива.
П а в л и н. Лицо у Александры Егоровны... своеобразное... и... не лишено привлекательности. Родительница - откуда родом?
Б у л ы ч о в. Сибирячка. Ты говоришь - высшая власть... от бога... и всё такое, ну а Дума то - как? Откуда?
П а в л и н. Дума, это... так сказать - допущение самой власти к умалению её. Многие полагают, что даже - роковая ошибка, но священно-церковно-служителю не подобает входить в рассуждение о сих материях. К тому же в наши дни на духовенство возложена обязанность воспламенять дух бодрости... и углублять любовь к престолу, к отечеству...
Б у л ы ч о в. Воспламенили дух да в лужу и - бух...
П а в л и н. Как известно вам - убедил я старосту храма моего расширить хор певчих, а также беседовал с генералом Бетлингом о пожертвовании на колокол новостроящегося храма во имя небесного предстателя вашего, Егория...
Б у л ы ч о в. Не дал на колокол?
П а в л и н. Отказал и даже неприятно пошутил: "Медь говорит, даже в полковых оркестрах - не люблю!" Вот вам бы на колокол-то хорошо пожертвовать по причине вашего недомогания?
Б у л ы ч о в (вставая). Колокольным звоном болезни не лечат.
П а в л и н. Как знать? Науке причины болезней неведомы. В некоторых санаториях иностранных
Б у л ы ч о в (усмехаясь). На какой трубе?
П а в л и н. На медной. Говорят, весьма большая труба!
Б у л ы ч о в. Ну, если - большая... Вылечивает?
П а в л и н. Будто бы успешно! Всё может быть, высокопочтеннейший Егор Васильевич! Всё может быть. В тайнах живём, во мраке многочисленных и неразрешимых тайн. Кажется нам, что - светло и свет сей исходит от разума нашего, а ведь светло-то лишь для телесного зрения, дух же, может быть, разумом только затемняется и даже - угашается.
Б у л ы ч о в (вздыхая). Эко слов-то у тебя сколько...
П а в л и н (всё более воодушевлённо). Возьмите, примерно, блаженного Прокопия, в какой радости живёт сей муж, дурачком именуемый невегласами...
Б у л ы ч о в. Ну, ты опять, тово... проповедуешь! Прощай-ко. Устал я.
П а в л и н. Сердечно желаю доброго здоровья. Молитвенник ваш... (Уходит.)
Б у л ы ч о в (щупая правый бок, подошёл к дивану, ворчит). Боров. Нажрался тела-крови Христовой... Глафира!.. Эй...
В а р в а р а. Вы что?
Б у л ы ч о в. Ничего. Глафиру звал. Эк ты вырядилась! Куда это?
В а р в а р а. На спектакль для выздоравливающих...
Б у л ы ч о в. И стёклышки на носу? Врёшь, что глаза требуют, для моды носишь...
В а р в а р а. Папаша, вы бы поговорили с Александрой, она ведёт себя отчаянно, становится совершенно невыносимой.
Б у л ы ч о в. Все вы - хороши! Иди! (Бормочет.) Невыносимы. Вот я... выздоровлю, я вас... вынесу!
Г л а ф и р а. Звали?
Б у л ы ч о в. Звал. Эх, Глаха, до чего ты хороша! Здоровая! Калёная! А Варвара у меня - выдра!
Г л а ф и р а (заглядывая на лестницу). Её счастье. Будь она красивой, вы бы и её на постелю себе втащили.
Б у л ы ч о в. Дочь-то? Опомнись, дура! Что говоришь?
Г л а ф и р а. Я знаю - что! Шуру-то тискаете, как чужую... как солдат!
Б у л ы ч о в (изумлён). Да ты, Глафира, рехнулась! Ты что: к дочери ревнуешь? Ты о Шурке не смей эдак думать. Как солдат... Как чужую! А ты бывала у солдат в руках? Ну?
Г л а ф и р а. Не к месту... не ко времени разговоры эти. Зачем звали?
Б у л ы ч о в. Д о н а та пошли. Стой! Дай-ко руку. Любишь всё-таки? И хворого?
Г л а ф и р а (припадая к нему). Горе ты моё... Да - не хворай ты! Не хворай... (Оторвалась, убежала.)
(Булычов хмуро улыбается, облизывает губы. Качает головой. Лёг.)
Д о н а т. Доброго здоровья, Егор Васильевич!
Б у л ы ч о в. Спасибо. С чем прибыл?
Д о н а т. С хорошим: медведя обложили.
Б у л ы ч о в (вздохнув). Ну, это... для зависти, а не для радости. Мне теперь медведь - не забава. Лес-то рубят?