Егорка из детского дома

Орех Софья

– А где Ванжус? – спросила она у почти скрывшейся за дверью няньки.

– Там где-то был. Посмотри сама, – дверь за нянькой захлопнулась.

– Дети, кто видел Егора? Новенького мальчика… – уточнила она.

– А он из столовой сразу куда-то завернул в коридор, – доложила маленькая Олечка.

–Так он не вернулся вместе с вами в группу?! Чёрт! Куда эта Елена Васильевна смотрела?! – встревожено воскликнула воспитательница. – Боже мой, где же теперь его искать?! Дети, вот бумага, порисуйте пока. А я сейчас постараюсь быстро найти Егорку и вернусь, – воспитательница стремглав выскочила за дверь.

Егор

шёл по утреннему пустынному коридору и заглядывал во все двери. Ему было смешно от того, что сидевшие за партами дети, как болванчики одновременно поворачивали головы на скрип открывавшейся двери.

Неожиданно на его пути возник худой третьеклассник:

– Ты – новенький? Как зовут?

– Никак, – буркнул Егорка, глядя исподлобья на мальчишку.

– Че такой борзый?! Счас схлопочешь у меня по рогам-то, – мальчик шагнул было к Егору, и тут же взвыл, схватившись за правую коленку. – А-а-а, дурак!! Больно! Ой, как больно!

– А ты не лезь больше ко мне! Я по два раза не повторяю! – процедил сквозь зубы Егор и с размаху двинул носком по левой коленке мальчика. На крики, рухнувшего на пол третьеклассника, из классов повыскакивали и дети и взрослые.

К директору Егора вели целой делегацией – пара учителей держали его за руки с обеих сторон, следом, хромая и подвывая, тащился сам пострадавший в сопровождении нескольких ребят разного возраста. По дороге к ним присоединились ещё парочка человек. Когда же вся эта галдящая толпа почти дошла до кабинета директора, неожиданно из-за угла появилась воспитательница Ольга Афанасьевна. Поначалу она очень обрадовалась, увидев его, но, тут же оценив ситуацию, поняла, что произошло что-то серьёзное.

– Это мой мальчик! Он – новенький. А что случилось-то?! – воскликнула воспитательница, преграждая им дорогу в кабинет директора. Ольга Афанасьевна знала, что именно ей сейчас и влетит от директора за то, что не уследила за своим воспитанником.

– Что, что! – возмутился лысеющий учитель физики Владлен Иосифович, державший Егора за правую руку. – Только появился, а уже успел столько натворить! Ивасюка вон чуть не искалечил – ноги ему попереломал, С нами пререкался ненормативной лексикой. Как тут можно уроки проводить?!

– Это же откуда нам такого малолетнего мерзавца подбросили?! – в унисон учителю физики постанывала, закатывая глаза, пожилая учительница по биологии Василиса Романовна. Несмотря на свой рафинированный вид «а ля поэтесса серебряного века», Егора она держала за руку цепко.

– А давайте пока без директора?! – глаза Ольги Афанасьевны умоляюще смотрели то на учителя по физике, то на биологичку. – Он же новенький…я сама с ним строго-настрого поговорю… Ну, посмотрите – он же не дурак! Он всё поймёт и обязательно извинится перед Ивасюком…

– Как же! Стану я извиняться перед этой ряженой обезьяной! – неожиданно громко заявил Егор. Эту фразу он слышал в каком-то фильме и сейчас, на его взгляд, очень удачно ввернул её в разговоре.

– А ты, вообще, рот свой закрой поганый! Тебе никто права голоса не давал, понял! – рявкнул на него Владлен Иосифович и отвесил мальчишке гулкий подзатыльник. – Нет, Ольга Афанасьевна, при всём моём уважении к вам, я это дело просто так не оставлю. Пусть понимает с первого дня, что у нас здесь образцово-показательное, воспитательное учреждение и всякие бандитские штучки не пройдут. Только через директора! Пропустите нас!

– Что тут у вас?! Чего шума-то развели как на базаре?! – неожиданно распахнулась

дверь в директорский кабинет и на пороге показалась уже знакомая Егору тощая, рослая женщина в очках.

– Да вот, Лариса Ивановна, новенький уже успел отличиться – избил Ивасюка, – как-то подобострастно съёжил плечи учитель физики. – Хотим, чтобы Фёдор Силантьевич сам с ним поговорил. Чтобы этот маленький мерзавец с самого начала понял, что он уже будет под контролем самого директора.

– Ивасюка отлупил? – как-то недоверчиво протянула Лариса Ивановна и, посмотрев на Егора с интересом, усмехнулась, – ну, что же, раз у тебя хватило сил отлупить Ивасюка, то пусть теперь хватит смелости и в карцере посидеть пару дней. Ты, Иосич, иди, возьми ключи у Миланки от карцера и закинь его туда. Через два дня сам и вытащишь его оттуда.

– Так мы это… хотели просто, чтобы директор с ним поговорил, – растерялся учитель физики не ожидавший такого поворота дел. – Он же только поступил, может не стоит его сразу в карцер-то? – просительным тоном обратился он к Ларисе Ивановне. – А Фёдор Силантьевич у себя?

– У себя, у себя, – раздражённо отозвалась та. – Только никого он пока не принимает. Занят очень. Так что делай, как я тебе сказала, ясно?

– Да-да, Лариса Ивановна, – засуетилась биологичка, сразу утеряв весь свой богемный вид. – Владлен Иосифович, ведите его в подвал, а я сейчас быстренько возьму ключики у Миланы Алексеевны и прибегу.

– Эх, Егорка, Егорка! – с каким-то отчаяньем в голосе произнесла Ольга Афанасьевна. – Ну, что же ты так?! Давай уж держись там, сынок! Я тебя буду ждать, – она дотянулась до него и успела только один раз провести ладонью по его щетинистой голове.

Егор увидел её искренне встревоженный, печальный взгляд и нижняя губа его дрогнула. Он уже понял, что на два дня его забирают из группы в какой-то карцер.

Карцером оказалась небольшая комната в подвале. Два топчана с заскорузлыми матрасами и почерневшими от многолетнего употребления подушками стояли у отсыревших, склизких стен. Под потолком тускло светила лампа в металлическом каркасе. В углу стояла ржавая жестяная раковина, в которую из облупленного от времени крана громко капала вода. Под раковиной темнело старое, с продавленным боком ведро. Небольшое зарешечённое окно под потолком заросло паутиной и с трудом пропускало свет. В углу комнаты стоял старый, высокий металлический шкаф, когда-то выкрашенный в белый цвет. Дверцы его были заперты на большой амбарный замок. На стенах и на потолке тускло поблёскивали какие-то металлические кольца. На полу под ногами скрипела рассыпавшаяся от времени темно-красная метлахская плитка. Вдоль стены тянулись холодные чугунные батареи. В комнате было душно, промозгло и темно.

Физик втолкнул Егора в плохо пахнувшую темень:

– Просидишь тут два дня. Это тебе в наказание, чтобы знал своё место. А то слишком борзый ты – только появился, а уже столько проблем от тебя.

– А что я такого сделал?! – неуверенным, дрогнувшим голосом возразил Егор. Темень и вонь в подвале, который они называли карцером, напомнили ему о доме и ему до тошноты не захотелось сидеть здесь аж два дня. – Отпустите меня, дяденька! Я обещаю себя хорошо вести.

– Ишь, спохватился! Раньше нужно было думать, дурачок! Сиди теперь тут и думай над своим поведением. У нас тут быстро перевоспитываются. И ты через неделю станешь как шелковый, а то может ещё и раньше, если сегодня-завтра тебя Пушок надумает навестить.