Эх, Леха, Леха
Шрифт:
Это было про Марину. Эти слова вызвали у девушки истерический смех. Раиса Максимовна опешила. Заведующая снова повернулась к ней и развела руками в стороны. Мол, ну что я вам говорила? С этой девицей никакого сладу!
Апофеоз собрания был следующим – несговорчивой выпускнице настоятельно порекомендовали оставить ряды честных работников торговли и написать по-собственному. Девушка сопротивляться не стала. В память о полученном некогда образовании у Марины остались давно утратившие актуальность «бесценные» знания. Например, что название кекса «Ромовая Баба» не склоняется. И еще она умела производить все арифметические действия на деревянных счетах.
***
Через
Итак, экс-продавщица, полная надежд и желаний, шагала по цеху. Масштаб цеха и грохот от работающих прессов впечатлял. Мимо сновали электрокары, и девушка отскакивала в сторону, пропуская их. Чтобы найти мастера, Марине пришлось покричать в уши нескольким теткам в замасленных синих робах. Те в свою очередь по цепочке указывали дорогу к бытовке, где заседало начальство. Мастером оказалась женщина лет 35-ти с пепельными кудрями и голубыми перламутровыми тенями. Марине она была по плечо.
Обрадовавшись свежим кадрам, Алла, так звали мастерицу, повела девушку на экскурсию по гудящему и живущему своей штамповочной жизнью цеху. Пол лоснился и дрожал под ногами. Прессы грохотали с такой силой, что слова, которые пыталась донести до молоденькой стажерки начальница, делали ее похожей на рыбу: слышно не было ни шиша.
И в этот момент Марина увидела его.
В брезентовом комбинезоне и тяжелых бутсах он шел навстречу, положив на плечо огромный гаечный ключ. Мешковатая роба ему поразительно шла, и он, шельмец, отлично это понимал. С уверенной грацией альфа-самца незнакомец приблизился к Марине, остановился, с интересом ее рассматривая. У девушки сердце заметалось в груди, а потом и вовсе остановилось. Щеки запылали, а живот свело настолько внезапно, что тело отозвалось непроизвольным рывком вперед. Слава богу, красавчик этот спазм не заметил. Леха (а это был он!) поинтересовался у Аллы, кого она привела, после чего потерял к Маринкиной персоне интерес, понес свое сексуальное тело с аппетитно обтянутыми комбезом округлыми ягодицами дальше. Замешательство девушки в мгновенье ока оценила кудрявая начальница и недовольно толкнула ее локтем в бок. То ли от удара, то ли от проснувшегося самообладания сердце запустилось вновь. Но сделало оно это уже по-другому. По-влюбленному.
***
Первый день в цехе пролетел быстро. Маринку поставили на удаленный от всего штамповочного мира пресс и доверили индивидуальную работу. КАРьерист Витя (водитель погрузчика-кара) привез ей небольшой контейнер деталей с геометрическим названием «поперечная». Каждая такая деталька в длину доходила до метра и весила 12 кг: к концу рабочей смены как минимум на 60 поперечных должны были появиться по два отверстия с каждого края. Маринка напялила новые негнущиеся верхонки и засучила рукава…
Первые десять освоенных поперечных принесли ей чувство победы и невероятной усталости. Новая обстановка, грохот, желание перевыполнить план и обворожительная задница наладчика соединились вместе где-то в районе горла 18-летней девчонки пульсирующим комком, давая понять, что в жизни Маринки наступил
К концу смены Маринка не чувствовала ни рук, ни ног. Если бы у нее был хвост, то и он непременно отвалился бы, как в письме дяди Федора из Простоквашино.
Когда цех замолчал, девушка бросила в контейнер 49-ю поперечную и вытерла пот со лба тыльной стороной ладони. Из-за пресса тут же показалась довольная физиономия Аллы. Мастерица не ожидала увидеть практически побежденную груду металла, но, надо отдать ей должное, девушку похвалила, зафиксировала подвиг в журнале и позвала с собой в раздевалку. Маринкины ноги слушать отказывались, на какой-то момент ей показалось, что они теперь пойдут только в такт грохочущим прессам и дрожащему от этого полу. Рядом остановился погрузчик, за рулем был Леха.
– Садись, – небрежно бросил он Алле. Та поспешно забралась на сиденье рядом, но бросить убитую в ноль стахановским трудом новенькую не решилась. У мастерицы была совесть.
– Поехали с нами. А то сама не дойдешь, – предложила женщина.
Словно Робокоп, Марина взгромоздилась на погрузчик, и Леха прибавил газу. Правда, сперва он одарил девушку таким взглядом, что у Маринки закружилась голова и она покраснела, как вареный рак. Как дура, в общем!
***
Уже в раздевалке Марина начала приходить в себя. Такой красавчик, как Леха, не ее поля ягода. Ее удел – влюбленный по уши и, возможно, потому заикающийся до головокружения сосед с первого этажа Валера и очкарик Игорек из соседнего дома в болоньевой женской куртке с металлическими пуговицами.
За этими мыслями ее застала Катька, с хохотом обрушившаяся на нее.
Позже, когда девушки спешили на автобус, на проходной они столкнулись с Лехой и семенившей за ним Аллой. Маринку снова подбросило, когда она увидела наладчика в джинсах и черной футболке, обтягивающей его божественный торс. Мастерица нарядилась в плиссированную юбку в пол и какую-то смешнючую кофточку.
– Они живут вместе, – прошептала Катя. Эти слова вонзились осиновым колом в сердце Марины, разорвав его беспощадно. Она еще раз взглянула на удаляющуюся фигуру Лехи и дала себе честное пионерское, что раз и навсегда попрощалась со всеми эмоциями и ощущениями, которые сегодня впервые познала благодаря этой встрече.
Но тело девушки с умом не согласилось.
Всю ночь Маринка не могла сомкнуть глаз, вспоминая обжигающий взгляд бесстыжих карих глаз. Под утро, обессиленная и возбужденная, она уснула. Но перед этим поняла: она пропала.
***
Несколько дней Марина пыталась избегать встречи с Лехой. Хотя сделать это было трудно: несмотря на то, что цех был огромный, рядов средней штамповки, где трудилась бригада Аллы, оказалось всего три. Остальное пространство занимали груженые и пустые контейнеры и прессы, работающие по-крупному. А биндюжка, где заседали наладчики, вообще находилась на перекрестке, и чтобы попасть, например, в туалет или вообще выйти из цеха, нужно было непременно пройти мимо. Дверь каморки наладчиков практически всегда оставалась открытой, поэтому продефилировать мимо незамеченной не представлялось возможным. Но…