Эхо былой вражды
Шрифт:
Время постепенно стерло Зайчика из списка дорогих ему людей. Тем более теперь, когда, как он считал, стал импотентом.
«Интересно, зачем я ей понадобился?» — подумал он спокойно, так как женщины вообще, а Зайчик в частности, его уже не интересовали. Но эту девушку ему хотелось просто увидеть, она была приятным воспоминанием его далекого прошлого, когда он был сильным в половом отношении мужчиной и мог гордиться собой. Перед Зайчиком Бугор не чувствовал никаких обязательств, а поэтому имел к ней только один интерес — любопытство.
«Если
Бугор почему-то считал, что Зайчик в силу своей бесшабашности не могла успешно устроить свою личную жизнь без посторонней помощи. А если сейчас пытается найти с ним контакт, то это как раз является подтверждением его теории.
«Лучше всего поеду к ней сам. Если попусту меня побеспокоила, то развернусь — и до свидания», — решил он.
Определившись так, он с двумя своими телохранителями поехал к Зайчику. Предварительно заехали на рынок, где Винт, его личный шофер, купил букет гвоздик. Там же на всякий случай накупил разных колбас, консервов, конфет и бутылку шампанского.
Подъехав по улице Ломоносова к подъезду дома номер сорок девять. Винт остановил машину.
— Пойди проверь, проживает ли в сорок седьмой квартире на третьем этаже пятого подъезда Серских Екатерина Викторовна и готова ли она принять меня, — обратился Бугор к Карасю — высокому крупному мордастому парню.
Тот, как застоявшийся жеребец, с охотой бросился выполнять его указание. Возвратившись, сообщил Бугру:
— Хозяйка дома и готова вас принять.
— Проводи меня к ней, да не забудь прихватить жратву с цветами.
Медленно поднимаясь по лестнице, Бугор недовольно бурчал:
— У меня нет сил по дому ходить, а приходится топать аж на третий этаж. Так и без ног можно остаться.
— А мы потихонечку, не спеша, — поддерживая его свободной от продуктов рукой, успокаивал Карась.
На звонок дверь открыла полная симпатичная женщина, одетая в новый байковый халат. Бугор с трудом узнал в ней свое давнее увлечение. На улице, среди прохожих он, безусловно, прошел бы мимо нее.
Доброжелательно улыбнувшись, Зайчик пригласила его в комнату. Забрав у Карася цветы, Бугор вручил их женщине, не забыв поцеловать ее в щеку.
— Отнеси сумку на кухню и можешь идти. Ждите меня в машине. Вниз я и сам спущусь.
Сняв с Бугра обувь, Карась ушел. Бугор прошел в зал двухкомнатной квартиры, изучающе осмотрел скудную обстановку, поинтересовался:
— Сама живешь?
— В молодости замуж не вышла, а сейчас кому я нужна? — спокойно ответила она. — На днях ожидаю возвращения из тюрьмы сына Юрия, — испытующе посмотрев на Бугра, добавила она.
— Чего это вдруг ты вздумала
— Ты спешишь?
— А какое это имеет значение?
— Если не спешишь, то я что-нибудь приготовлю на стол, за столом и поговорим. А если спешишь, мне придется свою новость говорить в темпе.
— Давай валяй в темпе, — потребовал он, хотя спешить ему было некуда. Давно налаженный механизм подпольного бизнеса работал без необходимости его каждодневного внимания.
Присев напротив Бугра на такой же, как у него, венский стул. Зайчик, вздохнув, произнесла:
— Ты помнишь, в каком году и в какие месяцы мы с тобой крутили любовь?
— А зачем вдруг тебе понадобились эти исторические данные? Уж не думаешь ли посадить меня за изнасилование? — пошутил он.
— Ты не шути. Не пришлось бы после нашей беседы нам обоим плакать, — печально вздохнула она.
— Менты прервали нашу любовь, потом меня осудили, так что месяц и год нашей встречи у меня в голове запротоколированы на всю оставшуюся жизнь.
— Ты умный человек, умно рассуждаешь, а поэтому у жизни урвал больше, чем я.
— С чего это ты взяла?
— Трудно найти в городе другого человека, которому здоровенные парни снимали бы с ног обувь, а прорваться к тебе на прием труднее, чем к министру…
Ее рассуждений Бугор не прерывал, они льстили его самолюбию.
— …Мне же досталась собачья жизнь. И, несмотря на то, что у меня в квартире убогая обстановка, я рада, что имею свой угол…
— К чему ты все это говоришь? — прервал он ее, почувствовав в ее словах намерение просить у него материальную помощь.
— Когда тебя посадили, я уже была беременной полтора месяца. От тебя у меня родился сын Юрий, которому сейчас двадцать шесть лет. Он оказался таким же разбушакой, как ты. Еще малолеткой за бандитизм и убийство получил десять лет. Сейчас лежит в тюремной больнице с открытой формой туберкулеза. Как там лечат вашего брата, не мне говорить и объяснять. Представь, он придет домой без денег, без специальности, больной. Чем ему остается заняться? Опять кого-нибудь угрохает или ограбит и вновь загудит к «хозяину», где ему, по-видимому, предначертано умереть…
Не прерывая Зайчика Бугор с интересом слушал. Не заговорил с ней он даже тогда когда она замолчала.
— Чего молчишь? Или судьба сына тебе безразлична?
— С чего ты взяла что твой сын Юрий — мой сын? Думаю, после меня ты прошла через десятки рук, и любой с таким же успехом, как и я, мог тебе его сварганить.
— То, что у меня были любовники, я от тебя скрывать не буду. Более того, скажу, что один из них, ходивший в начальниках, выбил мне вот эту квартиру… Но Юрий на сто процентов является твоим сыном.