Эхо драконьих крыл
Шрифт:
— А что бы нам дали дозорные-то? — спросила она с недоумением. — По всем сведениям, на этом острове всего три вида тварей, которые будут крупнее мышей, — это мы, наш скот и драконы. Мы все слишком устали — ни чинить злодейства, ни собирать листья мы не в состоянии; весь наш скот теперь в распоряжении драконов, а если сами драконы вздумают напасть на нас — тут уж нам никакой дозор не поможет. Ступай-ка и не мешай мне спать, будь умницей.
Я помогла ей завернуться в одеяла, а сама вышла наружу и подошла к самому костру, чтобы погреться в ожидании времени, когда последние из оставшихся не улягутся спать или не отправятся вновь на сбор лансипа. Я чувствовала, что этой ночью не успокоюсь, пока не отправлюсь к Рубежу и не попытаю счастья. В нетерпении я расхаживала взад-вперед,
В этой пыльной темноте я вдруг услышала голос, донесшийся с края прогалины.
— Ланен?
Я стояла близко к огню, и свет его мешал мне различить что-либо в окружавшей тьме. Но мне это было и не обязательно.
— Да, Марик, это я, — ответила я тихо. Я подняла глаза, когда он приблизился, и вынудила себя слегка улыбнуться: — Или мне все же называть тебя Борсом? Так или иначе, похоже, я теперь работаю на тебя, так что «мой господин» будет, наверное, предпочтительнее.
— То-то мне показалось, будто я видел тебя на корабле, но я не был в этом уверен до вчерашнего дня, — солгал он с веселым видом. — Когда капитан сказал мне, что никто из просившихся на борт не упоминал имени Борса, я был уверен, что ты передумала, — неожиданно он протянул ко мне руку, и его мягкая ладонь приподняла мой подбородок. Мне пришлось обуздать свой строптивый нрав: слишком опасно было сейчас выходить из себя. — Я почти убедил себя в том, что встреча с тобой мне пригрезилась. Как чудесно! Теперь я рад вдвойне. Уверен, что ты будешь работать на совесть, — он ухмыльнулся, — и я, может статься, верну себе часть той разорительной суммы, которую заплатил тебе за кобылу.
Улыбка его была доброй, и голос вторил ей. Но легкая сутулость и ястребиный нос в отблесках огня страшно напоминали мне ту безжалостную хищную птицу, с которой Джеми как-то раз его сравнил; а в глазах его не чувствовалось никакой доброты. Даже при свете костра они казались холодными и отличались странной особенностью — твердостью под стать кремню, что мне доводилось раньше встречать во взгляде лишь одного человека.
Но Джеми, по крайней мере, всегда был на моей стороне.
Я решила разыгрывать из себя простачку. Хуже от этого мне все равно не сделалось бы.
— Что не дает тебе спать этой ночью, госпожа Ланен? — спросил Марик с любезностью.
Рука его небрежно покоилась на рукояти меча, словно ее больше некуда было пристроить. Случайность, только и всего…
Я опустила взгляд и сглотнула, но не смогла прогнать страх. Я знала, что голос мой меня выдаст, поэтому продолжала молчать в надежде, что он, возможно, посчитает это простой растерянностью.
Он негромко рассмеялся.
— Я знаю, условия тут, конечно же, не те, что в трактире «Белая Лошадь», но ты, само собой, не станешь возражать и чуточку потерпишь, а взамен обеспечишь себе целое состояние? Или же ты все еще ищешь истинных драконов? — он улыбнулся, а меня обдало холодом. — Знаешь, я беседовал с одним. Они самые настоящие, во что ты и верила, в отличие от меня. И я был первым человеком, говорившим с одним из них по прошествии вот уже более века, — в голосе его была
Мне не оставалось ничего другого, кроме как ответить, и я боялась, что он поймет, если я ему солгу.
— Да, Марик, я по-прежнему стремлюсь найти их — даже богатство, которое может дать лансип, не прельщает меня настолько. И я завидую тому, что тебе уже удалось с ними поговорить. — Это, по крайней мере, было правдой. Мне многое было о нем известно, и я беззвучно молила Владычицу, чтобы она помогла мне сделать вид, будто я ничего не знаю. Но уж попробовать-то все равно стоило. — Однако же мне до сих пор не понятно, как все-таки тебя называть. Как ни крути, Марик подходит тебе больше, чем Боре, но есть ли разница?
Он был удивлен и, как мне показалось, поглядел на меня с легким подозрением.
— Ты хочешь сказать, что никогда раньше не слышала моего имени?
Я улыбнулась самой любезной улыбкой, на какую только была способна, надеясь, что, по крайней мере, при свете костра выгляжу убедительно.
— Прошу прощения, господин Марик Гундарский, но такое имя для Илсы не редкость. В моей деревне было целых два Марика, — соврала я гладко. Как же от него отвязаться, как защитить себя?.. И тут я вспомнила, чему меня когда-то научил Джеми. Ложь лучше всего преподносить с искренним выражением на лице, правдивым голосом, при этом глубоко упрятав ее под покров истины. — Джеми как-то раз рассказывал мне о каком-то Марике, которого знавала моя мать, но тот, должно быть, лет на двадцать старше тебя.
— Твоя мать? — переспросил он, проявив лишь чуточку любопытства, только и всего. — Знаешь, мне давно казалось, что ты кого-то мне напоминаешь. А как ее зовут?
— Ее звали Маран Вена, — ответила я, стараясь сохранять спокойствие в голосе, напуганная тем, что так близко подошла к правде.
— Ты меня поражаешь. Я и впрямь знал ее, наверняка ни у какой другой женщины не было такого необычного имени. Но ты сказала — звали? Она что, умерла? — он пытался взять себя в руки, но даже при свете костра я видела, как все тело его напряглось, а в голосе появилась едва уловимая дрожь от охвативших его чувств.
— Я не знаю. Возможно. Она бросила меня, когда я была еще младенцем, и я ее совсем не помню.
— Понятно. Похоже, это и впрямь та Маран, которую я знал, ты уж прости. Она и меня бросила после того, как стащила у меня из дому одну безделушку. Она никогда тебе о ней не говорила? Или, может быть, — и тут одним быстрым движением он оказался менее чем в пяди от меня, голос его сделался низким и напряженным, — может быть, она оставила ее тебе в качестве подарка в честь твоего рождения? Это был шар из дымчатого стекла, не очень большой — вполне уместился бы в двух руках. Обычная безделица, но я был бы не прочь вернуть ее. Скажи мне, Ланен, он у тебя?
Я поглядела на него чистыми глазами и правдиво ответила:
— Никогда не видела ничего подобного. Должно быть, она брала его с собой, тогда, возможно, он все еще у нее, если только она жива. Надеюсь, ты ее разыщешь; меня же она совершенно не заботит, и я ничем не могу тебе помочь. Говорят, будто я на нее похожа, но это единственное, что мне от нее досталось. Так что извини.
Он отступил назад и поклонился, взгляд его немного подобрел.
— Благодарю тебя. И все же я вот что думаю: разве твой отец не знает, где можно ее найти? Думаю, жизнь ребенка — это узы, которые нелегко сразу взять да разорвать.
«Помоги мне, Владычица!» — взмолилась я про себя.
— Хадрон, мой отец, умер в середине лета. Если он и знал, где она находится, то унес это с собой в могилу.
— Понятно. Тогда, наверное, делать нечего, — он испытующе посмотрел на меня, и я решила воспользоваться наступившей передышкой.
— Мой господин, день был долгим и нелегким, а я подозреваю, что мне не придется слишком много спать в течение следующей недели, так что, ты уж меня прости, я пойду.
На мгновение он заколебался, потом с изяществом поклонился, не переставая улыбаться своими подвижными глазами.