Эхо и империи
Шрифт:
Королева Исадора овдовела за десять лет до этого события, когда ее муж, принц Грегор трагически погиб. Принц Элиан был единственным живым членом ее семьи и наследником трона.
А злой колдун забрал его у нее.
– Мне очень жаль, – сказала я.
Она кивнула, но не оторвала взгляда от портрета.
– Знаешь, ты всегда сильно напоминала мне моего Элиана. Вы оба волевые и очень умные молодые люди.
– Я бы с удовольствием с ним познакомилась, – сказала я.
– Да. – Ее взгляд стал отрешенным. – Я бы на
– Конечно, пошли бы, – согласилась я.
– Банион поплатится, – проговорила она сквозь зубы. – Я отниму у него все, что ему дорого. А потом, когда он снова предстанет передо мной, буду слушать его мольбы о прощении и со смехом смотреть, как он умирает.
Это была не та уравновешенная правительница, которую жители империи видели у себя в ленте новостей. А пугающая и жестокая женщина, которая все еще горевала по своему сыну, как и все эти годы. Так же глубоко, как я скорбела о смерти отца.
– Прекрасно вас понимаю, – твердо сказала я.
С мгновение она смотрела на меня с жесткостью во взгляде, но вскоре он смягчился.
– Да, конечно, понимаешь. – Она потянулась и сжала мою руку. – Джослин, выступив вечером с речью, я сразу же вернусь во дворец, но настаиваю, чтобы ты навестила меня в самое ближайшее время. Мне попросту необходимо, чтобы рядом со мной вновь был кто-то юный, как ты, полный света и жизни. Я считаю своим долгом начать приглядывать за тобой, милая.
– Почту за честь, – ответила я со всей серьезностью.
– Побудь здесь минутку наедине с мыслью о том, что даже самая темная и опасная магия может быть и будет побеждена добром и правдой. А потом приходи послушать мою речь. Она слишком длинная, но непревзойденная, уж поверь мне.
С этими словами королева поцеловала меня в обе щеки и покинула выставочный зал галереи.
Еще миг я смотрела на портрет принца Элиана. В его глазах мне виделось что-то знакомое, но я никак не могла понять, что именно. Мне вдруг стало неспокойно оттого, как реалистично он выглядел, будто мог сойти с картины и встать рядом со мной. Всю свою жизнь я знала, что лорд Банион был злодеем, но кража столь сентиментального предмета искусства у горюющей матери сразу после убийства принца казалась мне вопиющей жестокостью.
Я бродила мимо картин, но ни одна не была такой интересной, как портрет покойного принца. Затем я вернулась к маленькой золотой шкатулке, которую приметила с самого начала. Она странным образом казалась более блестящей, чем все прочие предметы на выставке.
Краем глаза я заметила, как в комнату вошел еще один гвардеец королевы.
Это был Виктор, высокий, подтянутый и красивый в черной с золотом форме.
«Хорошо, – подумала я. – Еще один шанс заполучить мой трофей».
Он стоял ко мне спиной, когда я подошла ближе, прогоняя прочь печаль, сомнения и беспокойство, чтобы предстать перед ним настолько
– Я уеду сразу после речи, – сказала я. – Хочешь уйти со мной и поискать того самого вина, о котором я говорила?
Он напряг плечи и слегка повернул ко мне загорелое лицо.
– Плохая идея.
Высокий, темноволосый, с широкими плечами. Но больше у него с Виктором не было ничего общего. Я окинула его удивленным взглядом и заметила горбинку у него на носу. Шрам на остром подбородке, белевший под светом прожекторов галереи.
На левой стороне шеи у него была татуировка в виде кинжала. А глаза были такими темными, что казались черными.
Внезапный приступ смущения вынудил меня отступить назад от его темного пронизывающего взгляда.
– Я приняла вас за другого.
– Определенно, – пробормотал он.
Казалось, что с появлением этого гвардейца комната резко уменьшилась в размерах, отчего я испытала приступ клаустрофобии и необъяснимое чувство беззащитности. И я ушла, не оглядываясь и не сказав больше ни слова.
В главном зале королева уже заняла свое место за трибуной, а толпа плотно сгрудилась перед ней. Я заметила Селину, стоявшую рядом с отцом, и пробралась к ней.
– Добрый вечер, Джослин, – сказал Регис Эмброуз, даже не взглянув толком в мою сторону.
– Сэр, – кивнула я. Похоже, я благополучно избежала его резких нравоучений по поводу опоздания. Вот и хорошо.
– Джосс! – воскликнула Селина, хватая меня за руку. – Где ты была? Я всюду тебя искала. Мне нужно поговорить с тобой, пока не началась речь.
– О чем? О том, какие мерзкие у нас подруги? А то я сама об этом сегодня узнала. Слава богу, у меня есть ты. – Я окинула зал краем глаза в поисках очередного бокала вина.
– Нет… кое о чем еще, – сказала она. – О чем должна была рассказать тебе еще до этого вечера.
Вот и оно. Ее важная тайна. Я мысленно отругала себя за то, что не была с ней рядом, отвлекшись на собственные проблемы. Но теперь я здесь.
– Рада видеть вас всех сегодня, – произнесла королева в микрофон, и ее голос эхом отразился от стен зала с высокими потолками.
Толпа стихла.
– Расскажешь сразу после речи, ладно? – прошептала я Селине.
В ее взгляде таилась неуверенность.
– Ладно.
Я сжала ее руку и сосредоточила внимание на королеве Исадоре.
– Сегодняшний вечер знаменует не только тринадцатую годовщину ежегодного раута, учрежденного в первый год моего правления, но еще и гораздо более мрачную годовщину, – торжественно произнесла она. – Год назад премьер-министр Айронпорта, Луи Дрейк, выдающийся, сердечный и умный человек, посвятивший половину жизни служению империи, покинул нас в результате открытого акта войны со стороны лорда Зарека Баниона.