Эхо катастрофы
Шрифт:
Улеглась взметнувшаяся пыль и сорванная листва, утих шум в ушах. Бьякуя с трудом отлепился от ствола, кое-как восстановил сбитое дыхание и оглянулся на остальных. Хаями и Рукия копошились на земле, пытаясь разобраться, где чьи конечности. Ренджи отчаянно отплевывался, выползая из зарослей. Впереди зияла гигантская воронка. Тренировочный полигон шестого отряда стал уже в два раза больше.
– Самоликвидация, – констатировал Бьякуя. – Куроцучи придется оставить эту затею – ловить пустого.
– Думаешь, он еще жив после такого? – Пропыхтел Хаями снизу.
– Уверен, – равнодушно отозвался
– Ну и дела! – Поразился Хаями. – Я об этом никогда не слышал. Но все равно, давайте посмотрим.
Кучики оказался совершенно прав. Оба Куроцучи были живы, хоть и пострадали изрядно. Маюри вместо ответов на расспросы только ругал пустого последними словами. Выглядел при этом настолько скверно, что Хаями, сжалившись, настоял на том, чтобы переправить раненых в госпиталь, хоть и недолюбливал капитана двенадцатого отряда почти с самого начала своей службы в Готэй. Бьякуя поначалу возражал, уверяя, что эти двое и сами со временем восстановятся, но после уступил.
***
Пока длилось это сражение, в дальней комнатке позади лабораторий четвертого отряда происходило совещание старейших капитанов. Кьораку, Укитаке и Унохана сидели за маленьким столиком с чашками чая.
– Теперь ситуация стала чуть более ясной, – говорила Унохана. – Хотя до настоящего понимания нам еще очень далеко. Ясно, что синигами шестого отряда погибли именно от процесса извлечения занпакто из их души. Капитан Кучики был единственным, кто сумел выдержать болевой шок от этого. Впрочем, я не исключаю, что дело не только в болевом шоке, но и в других изменениях в организме, которые нам пока неизвестны. Сам процесс не изучен. Я не понимаю, каким образом наши враги смогли это сделать, но уже ясно, что они принудительно заставили занпакто материализоваться, отделив его от владельца.
– Только я все равно не понял, откуда взялся шок, – почесал подбородок Кьораку. – Разве это не то, через что мы все проходили? Заставить занпакто материализоваться, чтобы подчинить его себе…
– Здесь принципиальная разница именно в инициаторе, – объяснила Унохана. – Когда мы хотим достичь банкая, мы своей волей заставляем занпакто проявиться во внешнем мире, инициатором процесса здесь становится сам синигами, и потому опасность может заключаться в чем угодно, только не в самом процессе материализации. А тут инициатором процесса стала какая-то внешняя сила. Видимо, само отделение занпакто проводилось очень грубо, да еще организм синигами подсознательно сопротивлялся этому…
– Так что получается, – задумался Укитаке, – нам теперь следует ожидать и все остальные занпакто в гости?
– Откровенно говоря, я в этом сомневаюсь. – Унохана покачала головой. – Занпакто не должен продолжать свое существование после гибели владельца. Скорее всего, этот эксперимент раз за разом терпел неудачу, поскольку синигами погибали в процессе, а вместе с ними погибали и их занпакто. Сенбонзакура уцелел, поскольку выжил его владелец. Они достигли своей цели и потому прекратили дальнейшие опыты. Чем еще можно объяснить тот факт, что они больше не нападают на патрульных?
– Логично, логично, –
– А если предположить, что синигами погибали еще до момента извлечения занпакто? – Предложила Унохана.
– А, ну тогда возможно. Тогда сходится.
– И тогда он может попытаться убить своего владельца без вреда для себя, – добавил Укитаке.
– Это все технические подробности, – нахмурилась Унохана. – Меня больше волнует другое. Ведь занпакто, даже будучи материализованным, все равно остается занпакто. Я согласна с тем, что духовный меч – это отдельная личность, но ведь эта личность тесно связана с личностью синигами, они формируются в связке. Это прямое отражение части души синигами.
– Ну, – заинтересованно поддакнул Кьораку. – И?
– Так почему же этот занпакто присоединился к нашим врагам?
– Я уже думал об этом, – протянул Шунсуй, задумчиво возводя глаза к потолку. – И Бьякуя тоже думал, потому что решительно отпирается, мол, знать его не хочу.
– Боюсь, что об этом уже все подумали, – вставил Укитаке. – Но заподозрить Бьякую в чем-то таком, это уж слишком.
– Тем не менее, факт остается фактом, – покачала головой Унохана. – Его занпакто – на стороне наших врагов.
– Я вижу здесь кое-что другое, – раздумчиво промурлыкал Шунсуй. – Обвинять Бьякую в склонности к предательству было бы нелогично. Нам хорошо известна его гордость. И его занпакто должен быть во многом на него похож. Вряд ли Сенбонзакуру могли запугать или заставить силой. Он присоединился к нашим врагам по доброй воле. И потому у меня возникает только один вопрос: так что же они собой представляют, наши враги? За что они сражаются?
И Кьораку хитро улыбнулся. Капитаны задумались. Поразмыслить над ситуацией с этой стороны действительно стоило. Но тут разговор был прерван тревожным окриком с той стороны двери:
– Капитан Унохана!
– Войди, Мицухико, – отозвалась та, очевидно, опознав подчиненного по голосу.
Створка отодвинулась, в проеме показался взъерошенный парень с обеспокоенной физиономией. Он сперва торопливо поклонился, и только потом заметил наличие в этом же помещении еще и главнокомандующего. Парень переменился в лице и отвесил еще один поклон, уже персонально Кьораку, но для чего пришел, не забыл. Медики, имеющие доступ к организмам самых высокопоставленных синигами, довольно быстро приобретают устойчивость к рангам.
– Капитан Унохана, там капитан Куроцучи…
Собравшиеся недоуменно переглянулись и двинулись за медиком все вместе.
В коридоре было людно. Кто-то из дежурных уже суетился, подгоняя каталку, кто-то бросился готовить палату. Посреди прохода с недовольным лицом стоял Абарай, взваливший на плечо капитана Куроцучи. Рядом Хаями аккуратно держал на руках лейтенанта Куроцучи. Позади держались оба Кучики, Бьякуя со скучающим лицом, Рукия с встревоженным.
– Что тут произошло? – Изумился Кьораку.