Эхо любви
Шрифт:
Анна доверила Пэтти письмо, написанное для Гарри, и та обещала найти способ передать его по назначению. Так между возлюбленными возникла постоянная переписка.
Письма Гарри ободряли Анну, она буквально расцветала на глазах. Он рассказывал ей о жизни, которая ждет ее в Индии, когда они поженятся, и имел смелость признаться в том, что прекрасный белый дом, который он мечтает построить для нее, — в настоящее время всего лишь воздушный замок, хотя он надеется когда-либо воплотить свою мечту в реальность.
Миссис Бейчер терялась в догадках, с чем связан сияющий вид внучки и веселое настроение. Упорство Анны поражало ее, и она с неохотой сознавала, что та вполне могла унаследовать это свойство характера от нее самой.
С еще большим нежеланием она признавала, что визит Фрэнка Гордона может оказаться весьма неудачным, поскольку внучка демонстрирует такое упорное неповиновение. Она написала ему письмо с просьбой отложить на некоторое время свой приезд под предлогом болезни Анны. Нарушение планов миссис Бейчер не могло не отразиться на ее настроении, с каждым днем она становилась все более раздражительной и, наконец, решила выяснить, почему Анна весьма сносно переносит лишение свободы.
Она подозревала существование какого-то заговора, поэтому как-то днем вместо отдыха в постели устроилась в гостиной, откуда наблюдала за воротами.
Вскоре на дорожке к дому показалась Пэтти с корзинкой, веселая и живая, как никогда. Миссис Бейчер перехватила ее в холле, отвела в гостиную и обнаружила письмо Гарри, которое незадачливая служанка отчаянно пыталась спрятать. Миссис Бейчер вскрыла и прочитала письмо.
— О, мэм! — в ужасе ахнула Пэтти и больше не осмелилась промолвить ни слова.
— Послушай меня, Пэтти, — заговорила миссис Бейчер, прочитав письмо. — Ты — глупая девица и не заслуживаешь работы в хорошем месте. Ты понимаешь, что я говорю, да?
— Да, мэм, если позволите, — пролепетала дрожащая от страха Пэтти.
— Стой спокойно, ради бога, и отвечай мне! Хочешь, чтобы тебя отослали обратно в дом призрения, откуда я тебя вытащила?
— О нет, мэм, нет! — воскликнула Пэтти.
— Хочешь, чтобы тебя посадили в колодки и забросали тухлыми яйцами? Отвечай, хочешь?
— Нет, мэм, нет, — прошептала Пэтти.
— Ты еще не такого заслуживаешь! Ты обманула меня, принеся это письмо, и я накажу тебя, обратившись в суд, если ты мне солжешь. Я сразу пойму, если солжешь, так что будь осторожна. А теперь говори, ты носила письма мисс Анны к лейтенанту? Носила?
Девушка призналась в этом, всхлипывая и уворачиваясь от хозяйки с ее тростью, лежавшей на столе.
— Если ты еще раз это сделаешь, тебя будут гнать по улице и стегать кнутом, а потом отправят на каторгу в Америку.
—
— Тогда ты должна сказать мисс Анне, мол, сегодня ей нет письма. Скажи ей, что лейтенант уехал и не оставил записки. Я буду стоять у двери и слушать. Имей в виду, я узнаю, если ты не выполнишь моего приказа. Ты понимаешь?
— Да, — пробормотала Пэтти, судорожно всхлипнув.
— И приноси все письма, которые передаст тебе мисс Анна, прямо ко мне. Я сама их отправлю, если найду нужным.
— Мне совесть не позволяет это сделать, — заплакала Пэтти. — Мисс Анна ко мне всегда так добра, и я не смогу ее обманывать.
— А когда ты обманывала меня, ты не мучилась угрызениями совести?! — закричала миссис Бейчер. — Я приютила тебя, кормила, одевала и платила жалованье! Не смей даже упоминать при мне о своей жалкой совести! И запомни: все, что я делаю, — это для пользы мисс Анны. А сейчас пошла прочь с моих глаз и помни, что тебя ожидает, если ты еще хоть раз попробуешь меня обмануть!
Со слезами Пэтти побрела наверх. Анна решила, что у служанки такой расстроенный вид потому, что ей не удалось принести ожидаемое письмо, и, стараясь утешить Пэтти, сама немного успокоилась.
— Я знаю, что случилось, — сказала Анна. — Лейтенант собирался съездить в Лондон навестить отца, и я не сомневаюсь, что сейчас он уже в пути. Наверное, он внезапно принял это решение и не успел мне об этом сообщить. Его отец, Пэтти, известный врач, и, если он согласится поговорить с бабушкой, уверена, все устроится к лучшему.
— Я тоже на это надеюсь, мэм.
— Так оно и будет, Пэтти! Ведь однажды доктор Кармайкл-Смит вылечил военнопленных от ужасной лихорадки, и парламент так высоко оценил его заслуги, что наградил его целым состоянием! Он использовал веселящий газ, только подумай, Пэтти!
— Я не знаю, мэм, что это такое.
— Я тоже, хотя лейтенант и пытался мне объяснить, но, должно быть, это замечательное средство, и оно помогло. И если только бабушка согласится выслушать, какие хорошие связи я приобрету, войдя в семейство Смитов, как она сможет устоять?
— Не знаю, мисс Анна, — сказала Пэтти, забрала у Анны письмо и с тяжелым сердцем отдала его миссис Бейчер.
Эта игра продолжалась несколько дней, и, хотя Анна внешне выражала оптимизм, на душе у нее стало тревожно. Она с нетерпением ожидала письма из Лондона и по-прежнему стойко и решительно отвечала миссис Бейчер на ежедневно задаваемый вопрос относительно Фрэнка Гордона. Но, оставшись одна, горько плакала. Она без конца перечитывала письма Гарри. Ни на минуту в нем не сомневалась, но опасалась, не заболел ли он, и страдала от неизвестности.