Эхо минувшего
Шрифт:
– Неужели никто не вступился за него? Он ведь стольким помог!
– Люди боялись перечить воле ярла. Все, кроме матери Ингерта. «Если желаете казнить моего сына, – молила она, – хотя бы устройте ему достойные похороны. В ответ на это ярл сорвал росший рядом цветок, белоснежный аальногард, что пробивается с первым весенним теплом, и бросил в колодец. Сверху же велел положить огромный камень в качестве надгробия. Вот Ингерт был наказан за гордыню. И карой ему были боги и люди.
– Получается, Ингерт зря попросил богов помочь ему?
– Нет, маленький лорд, – улыбнулась Грета. – Боги могут одарить
В этот момент в дверях появилась Ида Морнераль. Вид у неё был удивлённый и недовольный.
– Грета, ты снова потчуешь юного лорда своими небылицами? Делвину давно пора спать.
– Простите, госпожа, я только…
– Это не её вина, госпожа Морнераль, – перебил служанку Делвин. – Я попросил Грету рассказать мне историю на ночь.
– И что же это была за история? – спросила госпожа.
– О целителе Ингерте.
– А, припоминаю. Из «Сказаний севера». Так значит, Грета, вы тоже из Ригена?
– Да, госпожа, я родилась в Миттене.
– В таком случае, вы, должно быть, сказали маленькому лорду, что эта история всего лишь сказка? Не стоит забивать юный ум небылицами.
– Сказка – это дерево, выросшее из зерна истины, – вежливо ответила служанка. – И, как с любого дерева, это семя можно собрать вновь.
– И в чём же зерно этой сказки?
– Власть делает из людей чудовищ, – вдруг сказал Делвин. – если находится не в тех руках.
– В таком случае, – улыбнулась госпожа Морнераль. – будем молить богов, чтобы она всегда оказывалась в нужных руках.
Послышались частые шаги: кто-то бежал по коридору, стремительно приближаясь к покоям Делвина. Несколько секунд спустя у двери появился запыхавшийся лопоухий слуга.
– Госпожа Морнераль… Вас там… Желают видеть… Срочно…
– Срочно? – нахмурилась женщина. – Кто это смеет просить приёма в столь поздний час?
– Не знаю, госпожа, я просто нёс помои на псарню… Он ждёт в большом зале… Лысый господин со шрамом на лице…
– Вайс, – сквозь зубы проговорила Ида. – Что ж, к нему я спущусь. А ты ступай, куда шёл или псы полакомятся твоими косточками!
Испуганный парень припустил прочь, а Ида Морнераль, пожелав Делвину спокойной ночи, вышла из его покоев вместе с Гретой.
– Ты больше не будешь рассказывать ему эти сказки, – строго сказала Ида Морнераль служанке, шагая по коридору. – Ни к чему хорошему этот вздор не приведёт.
– Дериан Рейнар всегда их любил, – ответила Грета. – То, кем станет человек, закладывается с детства...
– Дериан Рейнар убил собственного брата, – резко сказала Морнераль. – Вспомни свои слова. Мы ведь все хотим, чтобы власть оказалась в нужных руках?
– Именно этого мы и хотим, госпожа Морнераль, – ответила пожилая служанка и зашагала прочь.
***
Ида Морнераль шла по коридору, освещённому тусклым светом свечей. Хоть она вот уже месяц как захватила власть в одной из самых неприступных крепостей Энгаты, она не могла перестать гордиться тем, как ей
Ида прибыла в Энгату вместе с Вайсом, преследуя Карла и Рию Эльдштернов. Ей было известно о планах старого алхимика, поэтому, добравшись до Дракенталя, они с Вайсом поселились на постоялом дворе «Слезливый дракон». Глупое название, но от местных иного ожидать не приходилось. Ида всегда считала Энгату дикой, раздираемой дрязгами страной. Когда Вайсу удалось выяснить, что Карл Эльдштерн с племянницей отправляются туда, первым, что она сказала, было: «В Энгате ужасный климат, но тамошние люди ещё хуже».
Йоахиму Раухелю регулярно докладывали о примечательных личностях, что прибывают в Дракенталь. И известный Ригенский алхимик, родственник знаменитого Альбрехта Эльдштерна, был именно такой личностью, поэтому глава тайной службы давно приметил Карла. Поначалу он намеревался просто нанять его для работы над эликсиром, которым грезил Дериан, но после ему донесли, что вслед за Карлом в городе появились ещё имперцы. С десяток лет назад этому бы никто и не удивился, но теперь, после войны, люди из Ригена посещали Дракенталь куда реже. Раухель осторожно допустил, что их появление теперь могло быть не простым совпадением, а когда он получил письмо с просьбой о встрече, то окончательно отбросил сомнения об этом.
Глава тайной службы пригласил Иду Морнераль в замок, где они выяснили, что их цели, в общем-то, не столь различны меж собой. Раухелю был нужен Карл, Иде Морнераль – Рия. Со своей стороны Морнераль пообещала, что её присутствие сделает ворчливого алхимика сговорчивее, чем обычно. Так они с Вайсом поселились в замке.
Когда Рия сбежала, Ида была в ярости. Она было собиралась тотчас же уехать из Дракенталя, но вдруг ей пришла в голову интересная мысль: если глава тайной службы упустил девчонку, то, быть может, он не настолько умён и всемогущ, как о нём говорят. Раухель пообещал ей солидную сумму за помощь с Карлом, но с наследством Эльдштернов это всё равно сравниться не могло. Тогда в дело вступил Вайс, который принялся вынюхивать, зачем Раухелю вообще понадобился алхимик. Он наплёл одной пухлой служанке, что увезёт её с собой в Риген, и та рассказала, что Раухель чаще, чем прежде, стал спускаться в темницу. Тогда Вайс решил угостить тюремщиков выпивкой после смены, подмешав в пиво щепотку синеватого порошка из Анмода. Если бы тюремщики узнали, из чего делается эта смесь, то ни за что не согласились бы пить, но они не знали, а потому, заплетающимися языками поведали Вайсу, что Карл Эльдштерн сидит в самой дальней камере. И если Раухель спускается к нему, то неизменно с воняющим чем-то едким мешком, в котором что-то позвякивает. Впрочем, иногда вместо Раухеля туда спускается плешивый Дункан или носатый Гульельмо.
Сложив эти и некоторые другие сведения, что удалось добыть, Вайс понял одно: Раухель готовит какое-то зелье и предназначается оно ни кому иному, как Дериану Рейнару. Он поделился этой догадкой с Идой Морнераль и она посчитала, что Раухель решил отравить своего господина. Всё это время она старательно играла роль алчной дурочки, которую не интересует ничего, кроме наследства Эльдштернов, и Дериан с Раухелем действительно не видели никакой угрозы ни в ней, ни в тупоголовом громиле, которого изображал Рихард.