Эхо Миштар. Север и юг
Шрифт:
Потом Сидше отвёл её в умывальную комнату и отправился в обход по дирижаблю. Наскоро ополоснув лицо и руки, Фогарта вернулась в каюту. Веки смыкались сами по себе; капитан же не сказал ни слова о том, когда вернётся. Засыпать же на ковре в углу после будоражащего воображение ужина не хотелось совершенно.
– Да уж, – пробормотала она, раскрывая сундук. – Правда, что ли, на потолке себе постелить?
В багаже отыскался и утеплённый плащ, который сошёл за одеяло, и запасная хиста, чтоб свернуть её и положить под голову.
Приспособить
Что именно Сидше подумал о дремлющей на потолке гостье, Фог так и не узнала.
Но снился ей почему-то мягкий, искренний смех.
«…Затея с камнем памяти неудачна, стоит уже это признать.
Полтора года ушло у меня на то, чтобы создать бледное подобие сего легендарного предмета, но он совершенно бесполезен. Вновь приживлённые воспоминания вызывают у эстры не больше чувств, чем у любого другого чужака. Даже я, кажется, чувствую к дочери Д. больше любви и сострадания, чем он сам.
Не понимаю, говорит Д., почему я должен быть рядом с нею. Разве она не может заработать себе на хлеб? Я хочу странствовать, не держи меня.
Я спрашиваю: ты помнишь её?
Д. отвечает: да, и что с того?
Что сказать ему на это, я не знаю и не могу удерживать его боле.
Он сказал, что уйдёт через три дня, и оставил камень на столе в лаборатории. Может, что-то не так с расчётами и воспоминания недостаточно живые, но, сдается мне, дело не в этом. Сама по себе память – картина, вырванный из книги лист. Если задуматься, то заключение в камень воспоминаний ничем не отличается от подробных дневников. Да и я, читая среди ученических тетрадей заметки на полях о своей любви к Н., уже не чувствую того жаркого томления… Желания истёрлись о время и превратились в выцветшие буквы.
Или то перемены во мне?
А как сильно эстра отличается от киморта, которым был? Так же, как я теперь от того неискушённого ребёнка, жившего почти триста лет назад? Или ещё сильнее?
Право, я впадаю в отчаяние и всё больше думаю о том, что эта ноша непосильна.
Д., уходя, обнял меня и сказал, что, когда настанет мой срок, мне тоже станет всё равно…»
Фог захлопнула тетрадь, чувствуя, что щёки
– Чем занимается красавица? – вкрадчиво поинтересовался Сидше, не отвлекаясь от кипы бумаг на низком столике.
– Перевожу с мёртвого языка. Один из северных диалектов, лоргин, – украдкой вытерла она лицо краем хисты. – Ничего важного, просто упражнение.
– Ах, понимаю, – со скучающей интонацией ответил он. – Ну, если ничего важного, не согласитесь ли вы прогуляться немного и познакомиться с нашим мастером?
– У вас и мастер есть? – удивилась Фог и тихо шмыгнула носом.
Возвращаться к дневникам Миштар – Миштара? – пока не хотелось.
– Есть. Скверный, правда, да тут уж выбирать не приходится – на какого денег хватило, такого и купил, – пожал плечами Сидше. – Он мне вчера сказал, что дирижабль что-то дрожать стал, да и я сам чувствую. Тут надо, по уму, приземляться и смотреть, где неполадки, но время терять не хочется. Остановка у нас завтра будет, а сейчас бы хоть издалека взглянуть…
– Вы желаете, чтобы я проверила исправность систем дирижабля? – в лоб спросила Фогарта. – Проходимость каналов, цельность капсул, погрешность утечки морт?
– Киморту виднее, что проверять, – улыбнулся в рукав Сидше.
– Я посмотрю, – со вздохом согласилась Фог.
Перейти из жилого отсека гондолы в технический можно было только по шаткой трубе, рассчитанной то ли на горбуна, то ли на карлика. Вибрация здесь чувствовалась отчётливей. Тонкие стенки слабо защищали от холода, и Фог куталась в хисту, остро жалея, что не догадалась накинуть сверху что-нибудь потеплее.
– Она только выглядит ненадёжной, – заметил Сидше, постучав по стенке пальцами. – Но и обручи, и поперечные полосы из металла, и обшивка – всё очень прочное.
– Я же говорила, что не боюсь!
– А разве я спрашивал об этом?
Фог не увидела – по голосу угадала улыбку и залилась румянцем.
– А давно проводили полный осмотр дирижабля? – громко спросила она, чтобы замять неловкость.
– У кимортов – ни разу. А вольный мастер мою «Штерру» обследовал… – Сидше задумался, – … пожалуй, два с половиной года назад уже.
«Плохо», – подумала Фог, а вслух продолжила:
– А капсулы целиком уже заменяли или только подзаряжали?
– Не меняли, – покачал он головой. – А следовало бы?
– Пока не знаю, – созналась Фог. – Посмотреть надо. Если оболочку для капсулы делают из плохого сплава, то морт со временем начинает подтекать. А если утечки есть, то и баланс нарушается. Значит, и дрожь может появиться. А долго вы на «Штерре» летаете? Давно её собрали?
– Двадцать два года уже. Считай, с первого большого дела и купил. В долги тогда влез – ой, вспомнить страшно, – засмеялся Сидше и, прокрутив рычаг, распахнул люк: – Прошу, красавица. Ступайте первой.
В техническом отсеке оказалось ненамного теплее, чем в трубе-переходе.