Эхо войны.
Шрифт:
В щель врывается холодный воздух и снежная пыль. Я приникаю к ней лицом и выглядываю наружу.
Снег.
Снег, снег, снег без конца и края.
Под нами нет пропасти, и я рывком открываю дверь во всю ширину. Контейнеры скользят по полу и неуклюже вываливаются в сугробы, утонув в них почти наполовину. Я спрыгиваю следом, приземляясь на крышку самого высокого. Оглядываюсь.
Корма корабля почти касается земли. Нос сплющен и лежит на плоской каменной ступени десятью метрами выше.
И каменный клык, вырастающий
Дайр не упадет, не взорвется и не полетит дальше. Это единственное, что стоило знать.
Я запрыгиваю обратно, внутрь, и взбираюсь наверх, цепляясь за кресла.
В пилотский отсек я боюсь входить. Боюсь из–за того, что могу там увидеть. Но… иду.
Стеклопластик из–за густой сетки трещин стал непрозрачным, но цел. Пол выгнут дугой, углы кабины смяты, но вот он, Тайл — дрожащей рукой опирается на консоль, над которой криво нависло кресло. У него разбиты пальцы, пережало ноги вздыбленным креслом и мешанина порезов на лбу, но цел.
Коэни… вот уж за кого не стоило волноваться — он слабо улыбается мне и что–то шепчет, прижимая к себе змеиное тело в белой шерсти. Ярко сверкают где–то у его плеча пронзительные желтые глаза, часто трепещет тонкий раздвоенный язычок.
Соскальзываю вниз, в грузовой отсек, и Коэни идет за мной, оставляя скальника на сиденье.
У самой стены, пристегнутый к разломанному, вырванному с болтами из пола кресле, лежит Маэст. Без сознания, но в «чешуе». Я мельком смотрю на ауру — живой. Коэни опустился рядом и начал поводить руками у него над головой.
Кто–то трогает меня сзади за плечо. За спиной стоит Ремо, держась за спинку кресла, и что–то говорит. Не понимаю — уши будто заложило.
Я отстраняю его и опускаюсь возле скалы на четвереньки. Заглядываю под кресла.
Зима лежит там — странно изломанная, почти кукольная фигурка. Одна рука зацепилась рукавом за сиденье и безвольно висит в воздухе, под запрокинутой головой растекается красное пятно.
Ремо лезет под кресла и пытается нащупать у парня пульс.
Фарра, у вас шок. Сядьте.
Голос в голове принадлежит… Коэни? И по–девичьи хрупкая рука, настойчиво тянущая меня вниз, принадлежит, кажется, тоже ему.
И почему–то тело начинает послушно опускаться на пол.
После этого наступает темнота.
— Орие. Орие!
Я открываю глаза и рывком сажусь, отпихивая протянутую руку.
— Это что, Бездна меня побери, было?…
Тайл сидит рядом, скрестив ноги и оттирая обрывком тряпки кровь со лба. Скашивает на меня глаза:
— Ты упала в обморок. Поздравляю с переходом в стан слабого пола.
— Смешно, просто не могу, — я поморщилась. — Все живы?
— Пока да, — Тайл бросил косой взгляд в дальний угол, где виднелись спины Ремо и Коэни, и замолк. Я посмотрела на повязку
— Давай сюда, — я взяла его за руку и принялась обрабатывать порезы.
— Да ну, ерунда…
— Тебе этими руками еще работать. Ноги как — нормально?
— Синяки потрясающие, но жить буду, — он замолчал, макая тряпку в горку снега и продолжая оттирать лицо от запекшейся крови.
— С остальными что?
— Ремо потрясло только. Вампирчик тоже вроде ничего — они далеко сидели… У Оглобли сотрясение, не тяжелое, но если бы не броня, костей бы не собрал — он ведь со связистом этим рядом сидел. Отшельник… сама понимаешь, силовой щит повесил, большой, даже мне перепало и рубке — а то бы смяло в лепешку. Нам вообще повезло, что так низко шли — иначе на земле были бы по частям.
— Повезло, повезло, — пробормотала я, принимаясь за вторую руку. — Почему мы вообще упали?
— В этом и проблема, — Тайл тревожно посмотрел на меня. — Я не знаю. Двигатели просто… Потухли, разом, будто вообще никогда не работали. Такая система не гаснет в один миг, даже если ей отключить питание. Я не знаю, что думать, Орие.
Я помолчала, размышляя. Ладно, это уже не самый важный вопрос. Пока.
— Сигнал бедствия пробовали посылать?
— Да. Без толку. Сама понимаешь, связи здесь нет…
— А Зима? Что с ним?
— Не знаю, я Ремо под руку не лез. Но не думаю, что что–то хорошее, если он до сих пор не очнулся.
— А сколько времени? — спохватилась я, вдруг поняв, что отсек освещают все целые лампы.
— Вечер уже. И холодает…
Последнее было понятно безо всяких подсказок. Люк на корме был закрыт, но огромная рваная дыра в потолке пропускала гораздо больше холода, чем хотелось бы, а из щелей между скалой и полом ощутимо сквозило. В дайре было теплее, чем снаружи, но, боюсь, только потому, что здесь не было ветра.
Я осторожно, чтобы не соскользнуть вниз, встала. Пол уже начал покрываться тонким ледком, и предстоящая ночь беспокоила меня всерьез.
В таких широтах… Ледяная Корка — это, конечно, не полюс. Это нагорье даже не подходит к области вечной мерзлоты, но из–за высоты по температуре с ней очень схожа. К сожалению…
Оглоблю вместе с Лаппо я нашла наверху, у входа в пилотскую кабину — они натягивали трос, за который можно было бы держаться при передвижении по отсеку. Я похвалила инициативу и послала их за спальными мешками. Подумала и попросила прихватить с собой Тайла.
В пилотской кабине было немного теплее, а еще там был почти горизонтальный пол, корпус без дыр и практически не пострадавшая дверь. Я покопалась в ящике с инструментами в нише под главной консолью и начала отвинчивать от креплений в полу кресла пилотов. Дайр уже не взлетит, это очевидно даже для меня, а место в кабине понадобится.