Эхо
Шрифт:
В «Рэйнбоу» не принято рано ложиться и рано вставать. Я привыкла приходить к девяти, но от меня этого не требуют. Алекса интересует, как я справляюсь с делами, а сколько времени я провожу в офисе, не важно.
Однако на следующее утро я пришла так рано, что, похоже, поставила рекорд. Почему – сама не знаю. Возможно, я надеялась, что Алекс скажет: «Возьми выходной – и, кстати, плитой мы больше не занимаемся». Когда я вышла на улицу, еще брезжил рассвет. Десять минут спустя я приземлилась возле загородного дома, подошла к входной двери и поздоровалась с Джейкобом.
–
Я вошла.
– Надо полагать, Алекс еще спит? – спросила я.
– Совершенно верно. Хотите, чтобы я его разбудил?
– Нет, – сказала я. – Незачем.
– Как пожелаете. Как только он проснется, я сообщу ему о вашем приходе. – Он немного помолчал. – Не желаете позавтракать?
Я ограничилась блинчиками с клубникой и уже заканчивала есть, когда наверху зашумел душ. Несколько минут спустя появилась Одри.
– Он сейчас придет, – сказала она, явно удивленная моим ранним появлением.
Джейкоб приготовил ей кофе и тосты.
– Как у него дела? – спросила я.
– Ты про плиту?
– Да.
– Он очень недоволен. Считает, что эта Рэчел бросила ему вызов. Ты ведь с ней знакома?
– Да, – ответила я.
– И что ты о ней думаешь?
– Ничего особенного. Ей явно не нравится, что мы суем нос в ее дела.
– Наверняка. Она приложила немало усилий, чтобы мы занялись бессмысленными поисками.
– Знаю. – Я услышала, как по лестнице спускается Алекс.
– Так что же она скрывает?
– Когда узнаем, я тебе позвоню. Может, придется вломиться к ней в дом.
Одри рассмеялась:
– Чейз, ты отлично смотрелась бы в маске.
Алекс вошел в комнату.
– К счастью, – сказал он, – некоторые из нас остаются законопослушными, принципиальными и высокоморальными гражданами. – Он был одет в темно-коричневые брюки и белый пуловер с надписью «Корпорация „Рэйнбоу“». Месяц назад мы раздали целую сотню таких комплектов перед праздничным вечером для коллекционеров антиквариата. – Доброе утро, Чейз. Рановато ты сегодня. Все в порядке?
– Более-менее. – Я помолчала, и мы все переглянулись. – Мы решили, что больше не будем заниматься этой штукой?
– Разве я это сказал?
– Я надеялась, что скажешь.
– Нет. У меня нет таких планов. Но ты можешь в этом не участвовать.
– Ну да, конечно.
Одри откусила от тоста.
– Сомневаешься, Чейз?
– Алекс не любит работать в одиночку.
Он открыл холодильник и достал пакет апельсинового сока.
– Что бы мы делали без женщин? – спросил он.
– Итак, босс, что дальше?
– Плиту нам, похоже, не заполучить. Придется выяснить ее происхождение другим способом.
– Как именно?
– Я над этим работаю.
Глава 10
Будем искать истину и молиться, чтобы, наткнувшись на нее, мы не сломали ногу.
Нолан Крил. Арнхеймский журнал. XLII, 17
Вечер я провела с Робином на «Вершине мира». Пока я ковыряла вилкой бифштекс, он глядел на огни Андиквара, а потом спросил, действительно ли нам хочется найти инопланетян.
– Ты о чем? – спросила я.
На его лицо падали отблески свечного пламени. Робин был рад, что я провожу время с ним, а мне в те дни была нужна его поддержка:
– Жизнь и без того хороша, – сказал Робин. – Неизвестно, что будет, если мы наткнемся на инопланетян, владеющих высокими технологиями. Они могут стать серьезной угрозой. Возможно, это тот случай, когда следует быть осторожным в своих желаниях. – Он взболтал напиток в бокале, отхлебнул и откинулся на спинку стула с видом человека, который знает, что говорит. – Они могут решить, что ром вреден, а значит, не нужен нам. Для нашего же собственного блага.
– Робин…
– А еще они могут быть против секса, допуская его только для размножения.
– Ах да. Наконец-то мы подошли к сути.
В ту ночь я нуждалась в его обществе, и мы поехали ко мне.
Был конец недели. Обычно я не работаю по выходным, но на сей раз решила сделать исключение. Утром я появилась в «Рэйнбоу» радостная и веселая, вопреки всему. Казалось, мир - это детская площадка, а я сама - девочка на качелях. Джейкоб приветствовал меня, вновь удивившись моему появлению в неурочное время. Он добавил, что, видимо, это входит у меня в привычку, заверил, что Алекс отнесется к такому начинанию неодобрительно, и спросил, не может ли он помочь мне в работе, на которую я трачу выходной. Я поблагодарила его и сказала, что просто посижу в офисе.
Сверху спустился Алекс. Пришлось снова объяснять: я знаю, какой сегодня день, все в порядке, ничего страшного. Мы выпили, как обычно, утренний кофе и поговорили о делах, которыми я могла бы заняться, раз уж пришла. О плите не было сказано ни слова.
День, обещавший быть солнечным и теплым, оказался прохладным. Небо посерело, поднялся ветер и наконец закапал дождь. Я закончила оформлять документы на несколько сделок, включая передачу торшера либранской эпохи - предмета шеститысячелетней давности. Разумеется, торшер давно не работал – как ни странно, работающий, вероятно, стоил бы меньше, – но находился в прекрасном состоянии. Нам также удалось подтвердить, что один из голосов в радиообмене, перехваченном возле Белариана, принадлежал прославленному в веках эссеисту Эдуарду Меланкампу: в то время он сидел у себя дома, на берегу озера Баркли, и беседовал с зятем, который подлетал к планете на «Алексии». Несколько лет спустя «Алексия» взорвалась, погубив четыреста человек, – это одна из самых страшных катастроф со сверхсветовым кораблем за всю историю человечества.
Остаток утра Алекс провел наверху, в своем кабинете, а когда наконец спустился вниз, предложил мне пообедать с ним. Пришлось отказаться: я уже договорилась с Робином.
После приятного часа, проведенного в «Моджеке», я принялась оформлять контракты и проверять, по просьбе клиентов, происхождение нескольких артефактов – стола, который, по словам владельца, принадлежал Индио Нарамацу (оказалось, все было не так); капитанского кресла, якобы стоявшего на мостике «Рейнджера» (тоже неправда); устройства связи, когда-то принадлежавшего Клэр Паше, хотя оно относилось совсем к другой эпохе. И так далее. Подобных вещей попадалось много. Человек хочет обладать не просто предметом антиквариата, а кусочком истории.