Эхопраксия
Шрифт:
Конечно, индивидуальные особенности жильцов учитывались. Например, фабрикатор на камбузе готовил еду со вкусом. Когда Брюкс спустился позавтракать, единственным теплым телом поблизости оказался Мур. Поначалу полковник в ответ не улыбнулся – Дэн сразу признал устремленный вдаль взгляд человека, странствовавшего по КонСенсусу, – но звук шагов вернул Мура в скудный мир реальности.
– Дэниэл.
– Не хотел тебя беспокоить, – солгал Брюкс. Он очень этого хотел и, прежде чем выдвинуться на поиски провианта, ждал, пока разреженные созвездия в интеркоме «Венца» не выстроятся особым образом: Лианна и Мур – на камбузе,
Полковник отмахнулся:
– Мне все равно нужно сделать перерыв.
Брюкс приказал фабу распечатать тарелку с французским тостом и беконом:
– Перерыв от чего?
– Пришли данные телеметрии с «Тезея», – объяснил Мур. – Того, что от нее осталось. Привожу все в порядок перед главным событием.
– А что, мы будем участвовать в главном событии?
– Ты о чем?
Брюкс одной рукой перенес тарелку на стол (к ароматам сиропа и масла, поднимавшимся от тарелки, примешивались слабые бензиновые оттенки) и сел.
– Карлики среди гигантов, так? У меня возникло ощущение, что для исходников в операции активная роль не предусмотрена.
Он попробовал полоску бекона. Неплохо.
– У них свои причины быть здесь, – холодно ответил Мур. – У меня свои.
В его тоне явственно слышалось: «И это не твое дело».
– Ты много общаешься с этими парнями, – предположил Дэн.
– С кем?
– Двухпалатниками. Постлюдьми.
– Они – не постлюди. Пока нет.
– А как ты различаешь? – Это была лишь наполовину шутка.
– Иначе мы в принципе не могли бы с ними говорить.
Брюкс проглотил шарик фальшивого французского тоста:
– Они могли бы говорить с нами. По крайней мере некоторые.
– А зачем? Мы их практически не понимаем даже в нынешнем состоянии. И… у тебя есть дети, Дэниэл?
Брюкс покачал головой:
– А у тебя?
– Сын, Сири. Он – не совсем исходник. Правда, близко не подошел к дальнему берегу, но даже с ним иногда трудно… связаться. Может, такое сравнение для тебя мало значит, но… все они – наши дети, дети человечества. Но даже сейчас они практически не обращают на нас внимания. А как только перевалят через край… – Он пожал плечами. – Как быстро ты решишь, что у тебя есть занятия поинтереснее, чем болтать со стаей капуцинов?
– Они – не боги, – мягко напомнил Брюкс.
– Пока нет.
– И никогда ими не станут.
– Это простое отрицание.
– Всяко лучше, чем коленопреклонение.
Мур печально улыбнулся:
– Да ладно тебе, Дэниэл. Ты сам знаешь, какой могущественной может быть наука. Тысяча лет на то, чтобы вскарабкаться от призраков и магии до технологии. И полтора дня, чтобы спуститься от технологии обратно, к призракам и магии.
– Я думал, они не пользуются наукой. И в этом смысл.
Мур еле заметно кивнул:
– В любом случае, если поставить исходников против Двухпалатников, последние каждый раз будут на сто шагов впереди.
– И ты спокойно к этому относишься.
– Мое отношение не имеет значения. Таков порядок вещей.
– Это… фатализм какой-то. – Брюкс оттолкнул пустую тарелку. – Дальний берег, пропасть между гигантами и капуцинами…
– Это не фатализм, – поправил его Мур. – А вера.
Дэн пристально посмотрел через стол, пытаясь решить, не дразнит ли его Джим. Тот бесстрастно взглянул на него в ответ.
– А тот факт, что нас кто-то подстрелил? –
– Я так сказал? – Казалось, Мур нашел это забавным. – К счастью, в нашем углу собралась неплохая команда с такими же способностями. Честно, я бы не волновался.
– Ты слишком им доверяешь, – тихо произнес Дэн.
– Это ты постоянно так говоришь, хотя не знаешь их так, как знаю я.
– Слушай, ты действительно думаешь, что знаешь Двухпалатников? Ты же сам называешь их гигантами. Мы понимаем их цели не больше, чем цели умных облаков. Но ИскИны, по крайней мере, не вскрывают нам мозг и не копаются там, как…
Мур какое-то время молчал, а потом:
– Лианна.
– Ты знаешь, что они с ней сделали?
– Не совсем.
– О том я и говорю. Никто не знает, даже она сама. Они вырубили ее на четыре дня, а когда Лианна проснулась, то превратилась в подобие «китайской комнаты». Кто знает, что сделали с ее мозгом, осталась ли она прежней личностью?
– Не осталась, – спокойно отрезал Мур. – Изменишь проводку – изменишь машину.
– И я о том.
– Она сама согласилась, вызвалась добровольцем. Работала как проклятая и расталкивала всех на своем пути, чтобы добраться до переднего края, пройти отбор.
– Это не осознанное согласие.
Снова поднятые брови:
– Почему же?
– Как оно может быть осознанным, если личность когнитивно не способна понять, на что соглашается?
– Ты хочешь сказать, что Лианна умственно неполноценная, – подытожил Мур.
– Я хочу сказать, что мы все такие. По сравнению с роями, вампирами, техноконтурниками [13] и всей этой…
– Мы – дети.
– Да.
– Которым не доверяют самостоятельное принятие решений.
13
Даже сейчас у геймеров, которые много пользуются джойстиками и игровыми контроллерами, начинаются изменения в двигательной коре головного мозга: та часть мозга, которая отвечает за управление большими пальцами, в буквальном смысле начинает расширяться, чтобы соответствовать возросшим требованиям. Поэтому в будущем «техноконтурниками» будут звать тех, чья мозговая архитектура, контуры будут перепаяны под воздействием вынужденного и чрезмерного использования технологий.
Брюкс покачал головой:
– Не в таких вопросах.
– Нам нужны взрослые, чтобы делать выбор за нас.
– Мы… – Дэн замолк.
Мур взглянул на него, и по его губам скользнул призрак улыбки. Потом взял со стены «Гленморанджи»:
– Выпей. Так будущее проходит легче.
«Незримо передвигаясь по внутренностям хозяина, паразит захватывает над ним контроль».
Брюкс пролез в центральную нервную систему «Тернового венца» и подчинил ее своей воле. Лианна, как обычно, сидела в трюме со своими беспомощными и всемогущими повелителями. Иконка Сенгупты светилась в Центральном узле. Мур якобы пребывал в Комнате отдыха, но видео из отсека доказывало, что это ложь: там было лишь его тело, функционировавшее на автопилоте, пока закрытые глаза танцевали в КонСенсусной реальности, которую Дэн мог только представить.