Екатерина II: алмазная Золушка
Шрифт:
Героем не менее нашумевшей любовной истории был и кастрат Каффарелли. В Риме он ухаживал за некоей дамой из высшего общества, и ее супруг однажды застукал парочку при самых недвусмысленных обстоятельствах. Каффарелли спасся только потому, что всю ночь просидел в пустой бочке, пока его искали по всей округе. Муженек (должно быть, не большой любитель оперы) нанял четырех молодцов, чтобы прикончить звезду шоу-бизнеса - но его жена, в свою очередь, наняла для любовника четырех телохранителей…
Но всех переплюнул кастрат Тендуччи. Сначала он, будучи на гастролях в Англии, умыкнул из-под родительского крова некую благонравную девицу. А потом и обвенчался с ней по
Казанова писал, будто все дело в том, что (простите за этакие подробности) у Тендуччи было не два, а три яичка - и, когда ему парочку отчекрыжили, третье осталось. Об этом ему якобы поведал сам Тендуччи.
История крайне запутанная. Известно, что дети у Тендуччи были - но, в конце концов, под давлением родственников жены брак был признан «недействительным и несостоявшимся» и расторгнут по суду. Как там обстояло на самом деле, сегодня уже не выяснить, да и смысла нет - я все это рассказываю исключительно для того, чтобы вы прониклись колоритом эпохи (в девятнадцатом веке кастратов уже не фабриковали).
Ах, этот волшебный мир театра! В архивах сохранилась совершенно очаровательная официальная бумага, вышедшая из Московской полицмейстерской канцелярии в декабре 1748 г. Был тогда в Белокаменной театр, а точнее, как он именовался, «камедиальный дом, построенный в Старой Басманной улице, близ Красных ворот, в котором, при собрании знатных особ и протчих чинов людей и производится камедия».
Так вот, знатные особы, как им по тогдашним правилам хорошего тона надлежало, приезжали смотреть представление в сопровождении многочисленных слуг, которых оставляли на улице. Означенные лакеи сплошь и рядом ломились в театр - без билетов и не платя за вход, выламывали двери, дрались с актерами и сторожами. Дело было не в тяге к высокому искусству: все происходило в декабре, стояли сильные морозы, и на улице было неуютно. Одни лезли внутрь, чтобы малость погреться, другие поступали и того радикальнее. Как гласит тот же документ, «тако ж отламывают у камедиального дому крыльца и лестницы и раскладывают огни, отчего, Боже сохрани, не воспоследовало б пожарного буйства».
Чтобы навести порядок в храме искусств, решено было принять самые разные меры: в дни представления высылать к театру усиленные полицейские наряды, офицерам регулярно контролировать несение службы дозорами. И, наконец, с каждого, собравшегося в театре, стали брать подписку в том, что он предупрежден о недопустимости нарушения его слугами общественного порядка - и, буде что, заплатит немаленький штраф…
А поскольку некоторые слова имели в то время абсолютно не то значение, что ныне, театральные труппы именовались… «бандами». Даже в самых что ни на есть официальных документах можно встретить: «бьет челом немецкой банды камедиант Панталон Петер Гилферинг»…
Это, конечно, произошло от немецкого слова «bande», имеющего значение не только «шайка», но еще и «компания», «ватага», «орава». «Камедиант» Гилферинг, кстати, бил челом о выдаче ему разрешения на работу в России. Разрешение выдали. О чем в «Журнале Протоколов Правительствующего Сената» сохранилась следующая запись от 12 октября 1749 г.: «По имянному изустному указу, объявленному генерал прокурором и кавалером о даче немецкой банды содержателю Панталону Петру Гильфердингу для произвождения комедий…»
Положительно, я не могу удержаться, чтобы не привести полностью решения князя Трубецкого, того самого «генерал прокурора и кавалера»: «Всепресветлейшая державнейшая Великая государыня
Каков старинный слог? Песня…
В общем, Панталону выдали, «сочиняя оную» в Правительствующем Сенате, привилегию, то есть, говоря современным языком, эксклюзивное право играть «камеди» в Москве, Санкт-Петербурге, Нарве, Ревеле, Риге и Выборге. После чего во всех документах Панталон уже именовался «Привилегированной немецкой банды директор». Чем, надо полагать, весьма гордился.
Обратите внимание: театральными делами занимаются и лично императрица, и Правительствующий Сенат. Причем не только театральными - точно такие же бумаги, показывающие, что дело рассматривалось и сенаторами, и государыней, повествуют о том, как выдавали схожую привилегию «прибывшему из немецких краев показателю куриэзных вещей Францу Сарге с компаниею и ученою лошадью для предоставления экзерциций».
Причиной тому - вовсе не доведенная до заоблачных высот бюрократия. Просто-напросто в те времена «учреждений культуры» было настолько мало, что и труппой комедиантов, и немцем с ученой лошадью занимались на самом высшем уровне. И в Европе тоже. Незатейливые были времена…
И не надо думать, что вышеописанные беспорядки в театре - типично русские заморочки. В других державах театры тоже, знаете ли, мало напоминали храм возвышенной культуры…
И в английских, и в итальянских театрах в партере собиралась не самая пристойная публика: лакеи (в Венеции еще и гондольеры, то бишь тогдашние таксисты), молодые бездельники, вообще всякий сброд. Меж рядами расхаживали девицы, предлагавшие не только прохладительные напитки, но и свои услуги. В нижнем ряду лож невозбранно располагались дамочки сомнительной репутации, которых охотно пускали ради привлечения публики, а следовательно, и повышения выручки. Вся эта толпа и во время спектакля болтала, шумела, ссорилась, а то и дралась.
«Чистая публика», господа аристократы, в театр сплошь и рядом приезжала не оперу слушать или комедию смотреть, а приятно провести время на публике. Большие ложи, принадлежавшие театралам побогаче, были скорее похожи на гостиные: дорогие ковры, зеркала, диваны, канделябры. Там, опять-таки во время спектакля, преспокойно играли в карты, распивали вино, ходили друг к другу в гости из ложи в ложу. Не храм, чего уж…
Сохранились документы венецианской тайной полиции, свидетельствовавшие о том, какую головную боль доставляла означенному жутковатому учреждению очаровательная и легкомысленная княгиня Эрколани, супруга австрийского посла. Эта ветреная особа назначала свидания любовнику прямо в ложе. Ну, место достаточно удобное: ковры-диваны, канделябры, занавески легко задернуть, отгородившись от всего мира, да вдобавок рядом музыка играет и, как писал классик, кастраты усладительно поют… Романтично, черт побери - и ведь уютно!