Екатерина Медичи
Шрифт:
В то время как Месье продолжал свои подлые интриги, играя на нервах у матери, ей пришлось озаботиться еще одной проблемой. Лангедок, так и не признавший Бержеракского мира, грозил новым восстанием. Вызывала беспокойство и ситуация в Гаскони. Кому же следовало отправиться в долгий и трудный путь, чтобы убеждать непокорных южан соблюдать мир в королевстве? Не самому ли королю? Конечно же нет! Генриху III, слишком занятому своими миньонами, терзаемому ненавистью или завистью то к одному, то к другому, было не до того. В долгий и трудный путь пришлось, несмотря на свои 59 лет, отправиться его матери.
Не сторонница лобовых атак, Екатерина постаралась придать этому политическому мероприятию видимость сугубо семейного дела. Выступая в роли доброй мамаши, она заявила, что отправляется в Гасконь, дабы воссоединить свою дочь Маргариту с ее супругом Генрихом Наваррским. Супруги, уже более двух лет жившие в разлуке, но, похоже, не скучавшие друг без друга, в принципе, были
2 августа 1578 года Екатерина с дочерью двинулась в путь в сопровождении свиты из трехсот человек, в которой важное место отводилось фрейлинам королевы, ее «летучему эскадрону». В состав свиты, дабы польстить Генриху Наваррскому, была включена мадам де Сов, с которой он находился в весьма тесных отношениях в бытность свою в Лувре, а также, видимо для его устрашения, — четверо католиков Бурбонов: кардинал Бурбон, герцог и герцогиня де Монпансье, а также вдова покойного принца Конде. При королеве-матери находились также ее советники по политическим вопросам, в том числе и пользовавшийся ее особым доверием Жан де Мон-люк, епископ Валансский. Маргариту сопровождали наиболее приближенные к ее особе лица, такие как Брантом, не устававший расточать в ее адрес комплименты. На сей раз кортеж Екатерины не был ни столь внушительным, ни блестящим, как во время большого королевского турне по Франции, да и средств, предоставленных в ее распоряжение, едва хватало на самое необходимое. Генрих III обошелся с матерью как с обычным королевским чиновником, отправленным в инспекторскую поездку. Для сравнения: один бал в Тюильри в то время обходился в сумму, которой было бы достаточно на десять лет путешествия, подобного тому, в которое отправилась Екатерина. Неудивительно, что ей нередко приходилось ночевать в палатке, разбитой в чистом поле. Но чего не сделаешь ради любимого сына! Даром что миньоны были ему дороже матери: уж на них-то он не жалел денег!
Сделав остановку в Шенонсо, дабы поразвлечься охотой, а затем в Коньяке, 18 сентября дамы прибыли в Бордо, резиденцию маршала Бирона, где был устроен подобающий их величествам прием. Архиепископ, первый президент парламента и губернатор Бирон собственной персоной вышли приветствовать их. Недоставало только одного человека — Генриха Наваррского, встреча с которым первоначально была назначена именно в Бордо. Однако король Наварры не любил этот город, в свое время отказавшийся принять его, поэтому и изменил программу, определив в качестве места встречи с супругой и тещей отдельно стоявший дом близ Jla-Реоли. Там 2 октября 1578 года, после двух с половиной лет разлуки, и встретились супруги, столь мало подходившие для семейной жизни. В них проступало явное безразличие друг к другу. Гораздо больше внимание Генриха привлекли к себе красотки из «летучего эскадрона» Екатерины Медичи.
По прибытии королева-мать первым делом решила наладить отношения между не находившими общего языка друг с другом Генрихом Наваррским и маршалом Бироном, исполнявшим обязанности военного коменданта Гиени и Сентонжа. Екатерина надеялась, помирив их, внести умиротворение в административное управление Гиенью. Намеченная встреча состоялась 8 октября. У престарелого маршала был гневливый характер, он считал короля Наваррского молокососом, а Генрих не испытывал ни малейшего желания исполнять его указания. Разговор явно не клеился, всё больше перерастая в конфликт. Марго попыталась было сыграть миротворческую роль, как она это понимала, но результатом явилось то, что ее супруг в дальнейшем отказался следовать за кортежем тещи.
Вновь они воссоединились лишь в Оше, главном городе графства Арманьяк, где предполагалось обсудить спорные вопросы, возникавшие в связи с исполнением условий Бержеракского мира, в частности, о передаче королевским войскам крепостей, захваченных гугенотами, о чем Генрих и слышать не хотел. Там произошел один трагикомический, но весьма показательный для царившей тогда политической обстановки случай. Как-то вечером, когда общество развлекалось танцами, Генриху сообщили, что отряд католиков внезапно захватил замок города Лa-Реоли. Позднее рассказывали, что крепость будто бы сдал католикам ее престарелый комендант, месье д’Юссак, влюбившийся в одну из красоток «летучего эскадрона» королевы-матери; став объектом небезобидных шуток со стороны Генриха Наваррского, он отомстил ему, передав замок противнику. По другой, более вероятной версии, жители Ла-Реоли, не имевшие более сил терпеть тиранию капитана Фава, гугенота, и подстрекаемые жителями Бордо, решили сдаться другим хозяевам. Король Наваррский реагировал на полученное известие молниеносно: никому ничего не говоря (то есть не выражая своего негодования королеве-мате-ри, дорогой своей теще), он собрал отряд и той же ночью захватил принадлежавший католикам город Флёранс. Екатерина Медичи, умевшая выражаться афористично, отреагировала достойно. «Понимаю, — сказала она, — что взятие Флёранса является реваншем за Jla-Реоль и что король Наваррский хотел отплатить капустой за капусту, только у моей кочаны покрепче».
После этого досадного инцидента
Путешествие продолжительностью более года подходило к концу. В Орлеане королеву встречал Генрих III, соизволивший выйти навстречу матери и даже поблагодарить ее за то, что она, не считаясь ни с годами (в пути она отметила свой шестидесятый день рождения), ни с болезнями (в Лангедоке ее крепко прихватило), ни с тяготами пути, сделала для сохранения мира в королевстве. От слов признательности, произнесенных обожаемым сыном, Екатерина словно помолодела. Разом забылись огорчения, усталость, болезни, и она опять была готова сражаться за трон Валуа. В Париже, где уже знали, чего она сумела добиться без оружия, без кровопролития и даже без демонстрации силы, за исключением силы убеждения и королевского авторитета, готовили ей триумфальную встречу. Какой сюрприз для «Черной королевы»! Она смогла завоевать Париж, и это было ее самой большой победой. Каково было добиться уважения от города, ненавидевшего ее с первого дня появления в нем! 14 ноября 1579 года нотабли и жители столицы, выйдя длинной процессией на Орлеанскую дорогу, за лье от городских ворот встречали Екатерину Медичи.
Может ли Месье стать человеком?
Пока Екатерина объезжала с миротворческой миссией Лангедок, Месье продолжал свою безумную авантюру в Нидерландах. Невольно выпустив его из-под своего контроля, — ибо не могла же она быть одновременно и тут, и там, — королева-мать постаралась по возвращении образумить заблудшего сына. Следует заметить, что младший сын, для которого она так много делала, даже не соизволил, сославшись на плохое самочувствие, встретить ее, когда она возвратилась из долгой поездки. Екатерине самой пришлось отправиться к нему, дабы попытаться наставить его на путь истинный. Она знала, что единственный способ сделатьэто — дать Месьето, чего он хотел, а именно корону. Из всех возможных вариантов наиболее привлекательным ей представлялся самый фантастический — брак сына с Елизаветой Английской, даром что та на четверть века была старше потенциального жениха. Сколь ни утомила ее долгая поездка по югу Франции, ради такого случая Екатерина собралась даже лично посетить Лондон в роли свахи, почти не сомневаясь в успехе дела. Жаль, что эта поездка так и не состоялась: какой интересной получилась бы встреча двух легендарных королев! Поразмыслив, Екатерина решила направить в Англию самого Месье, дабы он показал себя королеве во всей красе. И действительно, тот посетил Елизавету, и даже не раз, с результатом, о котором узнаем чуть позже.
Между тем истек срок, на который по условиям договора, заключенного Екатериной с гугенотами в Нераке, в их распоряжение предоставлялись крепости. Однако вожди гугенотов скорее готовы были возобновить войну, нежели отказаться от такого преимущества, как обладание крепостями. Именно тогда и разгорелась нелепая война, которую историки впоследствии окрестили «Войной влюбленных». Это была уже седьмая по счету религиозная война. По романтическому преданию, причиной ее возникновения послужило то, что дамы двора короля Наваррского подвигли своих возлюбленных сражаться за них по примеру средневековых рыцарей. В действительности же все было гораздо прозаичнее: гугенотам пришло время возвращать французской короне упомянутые крепости, чего они никак не хотели делать. Вероломство людей, еще недавно клятвенно обещавших придерживаться условий достигнутого соглашения, до глубины души оскорбило Екатерину.