Екатерина Великая
Шрифт:
Конечно, Мамонов не мог заменить Ланского, которого Екатерина все еще оплакивала, но он во многом превосходил прежнего фаворита, Александра Ермолова, ничем не примечательного человека, чье пребывание при государыне длилось менее полутора лет. Екатерина избавилась от него после того, как он умудрился оскорбить Потемкина. Она оставалась верна себе и не хотела терпеть любовника, который не мог ладить с могущественным, сумасбродным князем Таврическим.
В карете императрицы было место еще для троих гостей. Она предусмотрительно позаботилась о том, чтобы были сделаны запасные откидывающиеся скамеечки для тех, кого она пожелает пригласить к себе во время путешествия. Самыми знатными из ее гостей были принц де Линь, такой же по возрасту, как и она сама, но с более тонким умом, граф Луи-Филипп де Сегюр, который вел дневник путешествия, полный проницательных наблюдений,
Никто не удивился тому, что великого князя Павла не было среди путешественников. Его не пригласили. Ходили слухи, что передавать трон сыну Екатерина не намеревалась, и официальным наследником собирается сделать внука Александра. Но с собой в путешествие она не взяла ни Александра, ни его младшего брата Константина. Оба они еще не вполне окрепли после болезни, и поездка в самый разгар зимы была бы для них опасной. Это печалило Екатерину. («Я очень огорчена из-за того, что Александр и Константин не смогли отправиться со мной в путешествие, они тоже, похоже, разочарованы», — писала Гримму императрица.) Это были подающие надежды дети, симпатичные, развитые не по летам, ласковые и полные очарования. Александру было девять, а Константину — семь лет. Кроме них, у Павла и Марии было еще три девочки. Екатерина души не чаяла в веселой трехлетней Александре и ее красивой сестренке, которую бабушка окрестила «la belle Helene» [4] . Крошечная Мария еще не вышла из колыбельного возраста. Екатерина надеялась, что у нее и еще будут внуки.
4
Прекрасная Елена (фр.)
День за днем по зимним дорогам тянулся санный поезд. Морозы стояли такие, что пар изо рта сразу превращался в иней. Во время остановок на почтовых станциях собиралось почти шесть сотен лошадей. Распрягать и запрягать их было невообразимо трудно из-за сильной стужи, мешали и деревенские жители, приходившие поглазеть на сказочные экипажи и именитых путешественников. Каждый из гостей Екатерины получил по теплому черному пальто, подбитому мехом, по меховой шапке, по паре меховых перчаток и по паре меховых сапог. Хотя морозы стояли жестокие, как заметила в своем очередном пространном письме к Гримму Екатерина, ни один из ее гостей не отморозил ни носа, ни уха. И она сама пребывала в отменном здравии. В пути ее не беспокоили ни желудок, ни головные боли, ни боли в ногах. Долгие часы в дороге она коротала в беседах с Мамоновым. В ту пору он читал книги Буффона и хотел приобрести собрание его сочинений. Другие гости тоже были ее собеседниками.
Когда погода благоприятствовала, за день можно было проехать до сорока миль. Перед путешественниками то расстилались бескрайние снежные поля, то стеной по сторонам поднимался густой лес. Черные стволы деревьев четко выделялись на ослепительно белом фоне. Отягощенные снегом ветви клонились к земле. В середине дня императорский поезд делал остановку на обед — то в деревне, то в помещичьей усадьбе. После обеда, когда начинало смеркаться, именитые путешественники отправлялись в дорогу и ехали в колеблющемся свете разожженных по обочинам костров.
Проведя в пути месяц, императорская процессия добралась до Киева, где задержалась на несколько недель. Со всех концов страны приехали в Киев делегации, чтобы встретиться с императрицей и подать ей свои петиции. Среди них были татары и калмыки, грузины и киргизы, все те иноязычные народы, которые шли вслед за Пугачевым, и те, которые сопротивлялись войскам Потемкина. Были там и посланцы польского дворянства. Они явились отдать должное могущественной женщине, которая отняла у них часть страны и вполне может отнять и то, что еще осталось.
Когда к путешественникам присоединился Потемкин, приехавший в Киев из Крыма, то, по словам Сегюра, все изменилось. По отношению
Казалось, что он пребывал в каком-то азиатском сне, но проницательный Сегюр все же разглядел, что, невзирая на видимую праздность, Потемкин не дремал и был с головой в работе. Он встречался с чиновниками, рассылал и получал донесения, вел неофициальные переговоры, играл в шахматы с послами, словом, делал все, чтобы приблизиться к той цели, которую они с императрицей перед собой поставили. По словам Сегюра, Потемкин был способен одновременно работать над десятком проектов, при этом не подавая виду, что он очень занят. Он мог наблюдать за строительными и сельскохозяйственными делами, отдавать приказы гражданским и военным чиновникам, вникая в бесконечную чреду разных начинаний..
В мемуарах, где рассказано о пребывании царицы в Киеве, ни слова не говорится о частных встречах Екатерины с Потемкиным. Может статься, что их просто не было. Все же их старая дружба не могла исчезнуть, не оставив следа. Они, бесспорно, любили друг друга и, может быть, иногда вместе спали. Екатерина не делала тайны из того, что ужасно скучает по Потемкину, когда они были в разлуке. Как императрица, так и Потемкин имели репутацию людей, погрязших в распутстве, обуреваемых неутолимыми животными страстями. Что касается его, то, как говорится, нет дыма без огня. Потемкин завел настоящий гарем наложниц. Кроме того, что он держал близ себя круг племянниц и дам благородного происхождения, в которых пылко влюблялся, Потемкин, говорят, был завсегдатаем борделей и не гнушался предложениями придворных воспользоваться услугами их жен в обмен на высокое покровительство.
В апреле гром пушек оповестил о том, что лед на реке начал трескаться. Три месяца провела императрица вместе со своей свитой в Киеве в ожидании, когда зима выпустит реку из ледяного плена. К 1 мая судоходство на Днепре возобновилось. Екатерина и ее почетные гости поднялись на борт семи новых, только что спущенных со стапелей вельботов, построенных под контролем Потемкина. «Флотилия Клеопатры», по меткому выражению де Линя, тронулась в путь.
Ярко раскрашенные суда имели команды, одетые в униформу, и маленькие оркестры. На каждом вельботе были декорированные спальни с удобными кроватями; убранными покрывалами из тафты, и с письменными столами из красного дерева. В туалетных комнатах и гостиных поставлены диваны, обитые дорогими китайскими тканями. Повсюду сияли шелк и золото. На одном вельботе была оборудована просторная столовая. На каждом судне находилось всего несколько человек, поэтому встречи для совместного времяпрепровождения стали подвигом, который требовал отваги и сноровки, поскольку для посещения соседей путешественникам приходилось на крошечных гребных лодках сновать между суднами. В пору половодья это не могло обойтись без приключений. Каждый день утлые лодчонки переворачивались, и люди или вещи оказывались в воде. Однажды во время сильной грозы на песчаные мели село сразу несколько вельботов.
Екатерина писала Гримму, что плавание по полноводной реке оказалось делом не из легких. Всего императорская флотилия насчитывала что-то около восьмидесяти больших и малых судов, и избежать столкновений не удавалось. Течение было быстрым и коварным. На пути встречалось множество крутых поворотов и крохотных островков. Погода не баловала. Поднять паруса на вельботах было невозможно. Екатерина, как всегда, много работала за письменным столом. Каждый день она посылала и получала из Петербурга по несколько тяжелых и больших посылок с депешами. В часы отдыха императрица и ее гости развлекали себя играми в слова, вели оживленные беседы и устраивали состязания в литературном мастерстве. «Если бы вы только слышали все, что было за все это время сказано на моем вельботе, — писала она своему корреспонденту в Париж, — вы бы умерли со смеху».