Экипаж черного корабля

Березин Федор Дмитриевич

Заскучав или почувствовав головокружение от избыточных знаний, маршал не решился на беседу с оперативным полковником и даже с майором-целевиком. Правда, он потребовал, чтобы оператор-капитан скрутил болты одного из индикаторных блоков, а потом долго и с умилением смотрел на внутренность приоткрывшейся тайны электроннолучевых трубок. Тутор-Pop послал броне-капитану многозначительный знак бровями, так что тот был начеку, и когда в проснувшемся порыве тяги к науке маршал захотел тронуть пальчиками заманчиво шелестящее реле во внутренностях блока, офицер мягко, но ловко перехватил его кисть. «Сорок две тысячи, — сказал он многозначительно, — а отключать нельзя — мы в боевом режиме». — «А», — кивнул маршал с пониманием, вряд ли догадавшись, что речь шла о вольтах. Короче, когда генеральный инспектор несколько пресытился электроникой, Тутор-Pop перевел дух.

— Не желаете спуститься в реакторную? — закрепил он очередную победу.

Маршала

передернуло, похоже, его сильно волновали собственные детородные функции: как и большинство далеких от техники людей, он верил страшилкам, передаваемым в армии из поколения в поколение.

— Генерал-канонир, думаете, я совсем штабная крыса? — хитро прищурился маршал. — Я уже отсюда убедился, что ваша термоядерная печь в порядке. А вот медчасть надо будет посмотреть. Как там у вас насчет профилактики болезней, стимулируемых радиацией?

— Все в норме, господин маршал, — заверил его Тутор-Рор. — В смысле никаких ЧП с реакторами последнее время не случалось. Личный состав здоров.

— Проверим, проверим, генерал, — с довольной шутливостью погрозил ему направленец Штаба оборонительно— наступательных операций.

И инспекция продолжилась.

118. БЕГОТНЯ

И все же присланный ШОНО маршал был еще тем живчиком. Сопровождая его в походе по палубам, Тутор-Рор припомнил одного из своих бывших начальников. Тогда он служил на подвижной крепости «Платиновый гвоздь». Командир «Гвоздя», броне-генерал-канонир Цетад-Буб отличался чудовищной подвижностью. Сидишь, бывало, на пункте боевого управления — влетает. Доложились, как положено: все в норме, то да се. Только за микрофон, сообщить другим отсекам о наличии командира — останавливает жестом: не надо мол, будем хранить инкогнито. Глянул туда-сюда, все вроде бы: чем-то заняты. Особо в дела он никогда не вникал, не соответствовало это его подвижной натуре. И уже выскакивает: «Я к реакторщикам спущусь, проверю!» Только двери атомостойкие закупорятся, провернутся засовы, хватаешь микрофон снова — блюдя негласный договор с сослуживцами, предупреждаешь: «Реакторная! Это ПБУ! Был „бронеход“ (так кликали броне-генерала). Направился к вам!» И тут же язвительное похохатывание оттуда: «ПБУ! Майор —канонир Тутор! А я уже тут! Наложить на вас пару праздничных вахт за излишнюю опеку?» Похоже, скорости звука в твердых средах и даже мгновенность распространения магнитной волны в кабеле связи ничего для броне-генерал-канонира не значили. Там вот именно того уникума и напомнил Тутору-Рору инспектирующий маршал, было что-то общее, хотя подвижность все-таки меньше.

Но все же они побывали в танковом госпитале: в палатах с больными бегло, относительно долго только в каюте старшего врача. Тут произошла избирательная проверка карточек и диагнозов больных.

— Я их выведу на чистую воду! — предупредил маршал, опускаясь в кресло. — Вы ребятушки молодые, — говорил он доктору, местами седому, но в основном лысому, — эти прохвосты дурят вас, используя данную Рыжей Матерью доброту. Я этих дезертиров знаю. Сколько я их под виселицу да под Честный Меч подвел. Но сейчас расстреливать не надо, у нас не мирное время. Всех сачкующих гадов под ноготь. Пошлите их в бой, куда-нибудь, где нужно особо быстро прогрызть проходы в минных полях. Есть такие участки, генерал? Так найдите! Во, правильно, в боевую разведку. И что же, что не танкисты? Пусть пешком следуют. Лежат здесь, загорают, когда вокруг сражения не на жизнь, а на смерть! Как вы такое терпите, канонир Тутор? Не ожидал, не ожидал от вас.

Короче, к концу инспекции спешно выписали всех, кто еще оставался в палатах после предварительной фильтрации, проведенной начальником санчасти по указанию Тутора-Рора: выписать всех загодя он тоже не мог, тогда бы появилась претензия за недобросовестное отношение к здоровью горячо любимого личного состава. Интересно, насколько вылезли бы в удивлении глаза маршала, если бы он знал, что под временный госпиталь приспособлено одно из помещений в отсеках, находящихся в зоне Расового Комитета, — именно там укрыли раненных в чревотанковых боях.

Затем комиссия попала во внутреннюю вращающуюся башню. Здесь Тутор-Pop продемонстрировал отработанный трюк с носовым платком и заглядыванием в основание бесконечности ствола. Маршал обалдел, он долго смотрел в уходящую вверх закрученную полированность, а генерал-канонир подсвечивал расстилающуюся даль фонарем. Возможно, маршалу нравилось, что на фоне гигантизма пушки карликом выглядит не только он, но и любой соратник из родимого ШОНО.

Потом были еще и еще палубы. Маршал отличался изрядным упорством. Поглядывая на него сбоку, Тутор-Pop опасался, как бы инспектора не хватил сердечный приступ и оставленная позади санчасть не получила пациента. Но обошлось. Однажды, ставя ногу на очередной трап, маршал произнес:

— Генерал-канонир Тутор, а как

же это мы с вами забыли об офицерской кают-компании?

Ну, а там уже ждали накрытый стол и воспитанный шеф-повар. Глянув на сервировку, инспектор проронил:

Пожалуй, смотр офицерского состава мы проведем попозже, а на танки глянем завтра. — Затем он придвинулся к Тутору-Рору ближе и добавил: — Вы перспективный, подающий надежды генерал, генерал-канонир, и моя проверка для вас — полная неожиданность. Так вот, пусть танковые ангары выдраят как следует и гусеницы машинам почистят. Знаю я этих механиков, — подмигнул он Тутору— Рору, — грязнули из грязнуль. Так и норовят подложить свинью своему собственному командиру.

— Спасибо, я признателен вам за советы, — поблагодарил Тутор-Pop и вознес над рюмкой маршала красивый графинчик с «Саблезубой».

Короче, в этот день смотрины офицеров, назначенные на главной палубе, не получились.

119. СООБЩЕНИЕ

А расставались они почти друзьями. Маршал расчувствовался, долго жал руку, все вспоминал свои юные боевые годы — Вторую Атомную и все ее прелести, желал Тутору-Рору успехов в грядущих боях, везения и удачи в любви, послевоенного мира, жаловался на тяжесть предстоящей миссии — продолжение инспекции: теперь на пути маршала лежал Седьмой Громобойный флот, прикрывающий высадку будущего десанта. А напоследок звенел медалями, желая вызвать сочувствие своей старческой немощи. Тутор-Рор посочувствовал, преклонился перед подвигами маршала — вручил на память тяжеленную метасвинцовую модель «Сонного ящера» в масштабе один к тысяче (даже с подвижными, крутящимися от электромоторчика спичечной толщины главными калибрами). Перед тем люди Мурашу-Дида изучили модель вдоль и поперек. Возможно, даже пытались просветить томографом, однако не обнаружили ничего подозрительного. Зато в переданный маршалу «тормозок», дабы не проголодался в пути, Тутор-Pop вложил записку. Он писал ее в гальюне наспех и не глядя в текст, дабы сбить с толку наблюдающую видеокамеру, если таковая имелась. Там значилось: «Уважаемый маршал! Признаюсь, что обманывал вас. На „Ящере“ не все в норме. Власть захвачена кликой Мурашу-Дида. В процессе общения с вами я все время находился под их контролем. Простите!»

Генерал-канонир сам не знал, что толкнуло его на столь опасную авантюру, вероятно, вывели из себя намеки верного друга Честного Меча касательно Уллы, а может, накопилась злость за пропавших без вести офицеров. Однако уже после загрузки маршальской пищи Тутор-Pop начал жалеть о сделанном. Возможно, лучшим ходом стала бы посылка закодированного сообщения. Но ведь пока такое не удавалось, по крайней мере не складывалась благоприятная ситуация: на узлах связи и даже локаторах, дежурили люди Мурашу-Дида, причем не дураки. Однако вопрос даже не в этом. Стоило ли вообще сообщать о творящихся на борту «горы» событиях вверх? Кто мог предвидеть реакцию ШОНО на такое сообщение? Вдруг они сами наведут на подвижную крепость термоядерную боеголовку, опасаясь его перехода на сторону Империи? Разве такой поворот полностью исключался? Что они могли сделать еще? К примеpy, послать десант. Но для этого нужно будет иметь целую эскадрилью «тянитолкаев». Где их взять? Где набраться на них топлива, не говоря об опытных пилотах? И главное, где гарантия, что во время высадки мифических десантников Мурашу-Дид не прикончит всех заложников и самого Тутора— Рора?

Короче, теперь, после передачи на борт маршальского дирижабля-геликоптера завтрака и ужина для инспектора, туман будущего уплотнился и сгустился в абсолютно непробиваемый предсказаниями кисель.

120. ВОЗМОЖНОСТИ

И вот, наконец, можно спокойно заняться разгребанием дел, накопившихся за время ублажаний посланцев ШОНО. Можно деловито, отработанно развалясь в командирском кресле «штаб-купола», 'просмотреть хронораспечатку — профессионально составленную многослойную страницу, способную вместить в своей тонкости увесистый том. Можно внимательно пронаблюдать в индикаторе скольжение луча загоризонтного локатора, с трепетом, подобно «зеленому» броне-лейтенанту, ожидая красных меток рассогласования рельефа. Можно похлопать по плечу прилежного сержанта-оператора, бросить солененькое словечко, вызывая прямодушную улыбочку, крепя личный генерало-канонирский авторитет, не опасаясь косого взгляда нависающей маршальской мелюзги. Много чего можно проявить хотя бы внешне, вырезая из окраины сетчатки торчащих поблизости наблюдателей Расового Комитета. Странно, что нет сейчас среди них Мурашу-Дида — по логике он должен крутиться здесь же, маскируя хмуростью радость расставания с проверяющей инстанцией. Но не крутится, быть может, проникся к Тутору-Рору доверием? Если так, то зря, очень зря! Кто знает, вдруг сейчас парящий в малокомфортном «тяни-толкае» маршал поперхнулся, внезапно обнаружив среди бутербродов неожиданность и неперевариваемость записки генерала.