Экипаж

ВИН Александр

Увеличительный прибор скоро накалялся. Дышать становилось труднее, они все согласно оставались в трусах и майках; сначала возбужденно, а потом устало спорили о выдержке, диафрагмах и о неудавшемся кому-то из них кадре… Ночью расходились по домам почти ненавидящие фотографию, но, поостыв в других заботах неделю, иногда две, снова жадно

стремились к желанному делу.

К концу последнего лета Сандро показал им звезды. Всё началось с половинки бинокля, найденного на очередной свалке, и школьного учебника астрономии. Некоторое время они еще только удивлялись, а Сандро уже знал кучу созвездий, горячо спорил с взрослыми мужиками во дворе о красных и белых карликах, наизусть помнил десятки звёздных величин.

Тёмными вечерами пробирались они через чердак на невозможно высокую крышу их пятиэтажки. Та же тайна, что и в душной маленькой ванной, дышала на них вольными осенними ветрами. Устраивались на гулком железе в тесный круг и, подсвечивая себе фонариками, изучали листочек с верным расположением светил, выдранный кем-то без спросу из домашнего настенного календаря. Радостно узнавали на небе планеты и звёзды, грустили, подсчитав вместе с Сандро число парсеков и человеческих лет, отделяющие их родную крышу от тех самых звёзд…

Когда бдительные пенсионеры перекрыли висячими замками все чердачные входы-выходы, Сандро первым освоил прелести пожарной лестницы, до тех пор бездельно прилегавшей к дальнему торцу их дома.

Именно там, на лестнице, и пришлось ему увидеть очень близко, и запомнить навсегда глаза Сандро.

…Карабкаться по пожарке решались не все члены их астрономического сообщества. Ближний уличный фонарь, чтобы не предавал, они разбили заранее, поэтому лестница страшно и гулко уходила вверх, прямо в тёмное небо. Сандро бодро лез первым, предварительно накачав на земле их, младших, презрительными словами и кличками.

Он взялся за ступени

сразу же за Сандро. Голые пальцы немели на предзимнем металле, но всем телом он ощущал, что на высокой полосе лестницы не один, и упрямо и настойчиво цеплялся за перекладины. Прошла целая вечность, внизу, под ним, сопел какой-то другой мальчишка, дунул в лицо через невидимую кромку крыши пронзительно ровный ветер и в то же мгновение рваные кеды скользнули по граням стылой железяки. Руки уже были непослушны, и вмиг закостенели на верхней перекладине, почти разжавшись. Он потихоньку взвизгнул от ужаса предстоящего падения.

Наверху загрохотали башмаки по железу, потом зашуршали пуговицы по настилу площадки, высунулась над краем крыши лохматая голова Сандро.

Вцепившись в слабый воротник его вельветовой курточки, Сандро пытался разжимать его пальцы, говорил что-то ласковое, доброе….

Уже потом, на широком просторе крыши, далеко от страшного края, посадил рядом с собой, прикрыл, колотящегося, полой своего странного фиолетового пальто. Спорили, как и всегда, остальные пацаны о чем-то космическом, важном, негромко рассуждал Сандро, а он молчал.

Потом Сандро приказал им, мелкоте, сидеть на месте, не шевелиться, слез по предательской лестнице вниз и выпустил всех с крыши через чердак, предварительно выдрав арматуриной один из угрюмых амбарных замков на пыльной двери.

Он не помнил, как Сандро уходил в армию. Расстались просто, словно на несколько школьных часов, уверенные в том, что обязательно и скоро увидятся. Жизнь развела их в стороны не напрягаясь, без драм. Он понимал эту естественность, но очень часто, услышав название далекого города, где после службы остался жить друг, думал: «Ничего, ничего, когда всё получится и будет нужно, я обязательно отыщу его там!»

И был уверен, что прежний Сандро с улыбкой откроет ему дверь…

Конец ознакомительного фрагмента.