Экипажи готовить надо
Шрифт:
Юрий Павлович грустновато улыбнулся и продолжал:
– Или возьмите контакт с природой… Тоже проблема. Отрыв от природы-матушки осознанно или неосознанно чувствует, по-моему, вся городская интеллигенция, вообще горожане. В нас чего-то недостает, мы обеднены, мы, так сказать, хилые дети асфальта… На мой взгляд, это тоже далеко не пустяки. Проблема, огромная проблема, к тому же, как мне кажется, неизученная и неизучаемая. И то, что Кувшинников таскает ребятишек по лесу…
И вот теперь, сидя в одиночестве у костра, Анна Петровна
"Разве неправда насчет академизма? Разве не я сама вот уже восемнадцать лет из года в год говорю: посмотрите на этот плакат, здесь вы видите злаки. Это пшеница, это рожь, это ячмень… И разве неправда насчет неумения и нежелания?.. Ведь Света и Славик мои не умеют ничего. И теперь уже не будут уметь, потому что надо было с пеленок учить, требовать: возьми, надень, разрежь, пришей, приготовь, убери, вымой, включи…"
Тут Анна Петровна увидела слева в лесу мелькающие огни, несколько огней, и обрадовалась. Поднялась, чтобы разбудить Юрия Павловича, но в этот самый момент за спиной у нее затрещал валежник, послышалось дыхание и сопение, все ближе, ближе… Анна Петровна обернулась, и ноги у нее подогнулись.
Прямо на нее из-за кустов один за другим выскакивали какие-то волосатые существа. Они запрыгали вокруг нее, как в хороводе.
– Анна Петровна, Анна Петровна, скорей, скорей! Мы первые, мы впереди! Отмечайте, отмечайте!
– Как вы меня напугали, боже… - перевела дух Анна Петровна, с трудом узнавая своих пионеров и убеждаясь, что не шерсть на них, а болотная тина.
Старший вожатый, разбуженный шумом, позевывая, взял из рук Севы Цвелева, не рук, а настоящих лап, карту в мокром целлофановом мешочке и отметил все, что надо.
Снявшись с места, духи сгинули во тьме.
Тотчас же в круг костра ворвалась команда из отряда Тани Рублевой. А позднее и еще несколько групп, в том числе и девчоночьих, прошли через "огневую точку" у болота. Так что Анна Петровна и удивляться перестала. Она даже расстроилась и пожалела, что категорически запретила Славику участвовать в соревнованиях. Ведь приходил, просился. Ушел в слезах.
"Так же бы и пробежал, как эти, - корила она себя.
– Рассказов бы дома было! Да и воспоминание на всю жизнь…"
Глава 40
Когда заполыхал восток, одна за другой команды стали возвращаться. Они, как и полагается, полностью выкладывались на последних метрах перед финишем, неслись к пасеке, к бледнеющим уже стартовым кострам, усталые, оборванные, мокрые. Отдавали повеселевшему Ивану истерзанные карты и сразу же попадали в окружение болельщиков. Те спрашивали, хвалили, утешали.
Ветераны на финише были вторыми и теперь рассказывали, разумеется, не без сгущения красок, как вбахались в болото и как выбирались из него. Нарасхват же у болельщиков был Боря, фантазия которого работала вовсю…
Неплохо пробежали девочки.
– Анекдот, Иванлич, - смеялась Мария Стюарт,
– Люда, Люда, - вмешалась Люся Иванова, - про кладбище расскажи…
– Да-а!
– Пинигина округлила глаза.
– Уселись отдохнуть, Иван Ильич. Люська к дереву привалилась, а мы кто как. Разостлали карту: где-то здесь, мол, старое кладбище должно быть… И так стало страшно! Люська как вскрикнет, мы - фонари на нее и… никакого дерева, а крест. И сидим, выходит, на могиле… Что тут было!
Хохочут. Теперь смешно, когда все позади. А сначала каждый шорох заставлял сжиматься сердце. Хотелось завизжать во все горло и - назад, к огню, к избушке, к людям!
Иван слушал и радовался. Ведь два месяца тому назад никак нельзя было представить их, девчонок, добровольно идущими по лесу, по ночному лесу!
Контрольный срок, однако, истекал, судьи должны были уже сниматься с точек, а двух команд все еще не было. Одна - Иринины мальчишки, другая - девочки из отряда Жени Петухова.
Снова Иван стал ходить взад-вперед в сторонке от табора и поглядывать на часы, снова в голову полезла всякая блажь. К тому же и утро начиналось ненастным, тучами заволокло зарю, и солнце, взойдя, тут же и скрылось за тучи.
Из лесу почти одновременно показались Таня с Петуховым и Ирина с Зоенькой. Ирину Иван попросил поднять отряд и повести к заливу, чтобы патрулировать у берегов, куда, возможно, выйдут заблудившиеся.
Вот и Анна Петровна со старшим идут, а с ними… а с ними Иринины мальчишки!
– Подобрали, - Юрий Павлович кивнул на команду.
– Совсем не туда направлялись.
– А почему?
– спросил Иван у командира, голубоглазого курносого мальчика.
– А!
– махнул тот рукой.
– Потеряли компас…
– Что, Иван Ильич, моих, говорят, нет?
– спросил Женя Петухов.
– Нет, друг Женя, твоих пионерок.
– Ый, вечно эти!..
– вспылил Женя.
– Не зря я их не перевариваю, девчонок…
"То-то и оно, - подумал Иван.
– Не перевариваешь… Не научил ты их, наверное, как следует…"
Время подползало к побудному горну. Вот сейчас он затараторит там, в лагере, все начнут вставать, прибирать постели, умываться, построятся, пойдут к линейке. Начальник лагеря поднимется на трибуну и… что это? Нет старшего вожатого, нет доброй трети пионеров…
– Ну, я пойду, пожалуй, - сказал Юрий Павлович и кивнул в сторону лагеря. Думал он, видно, о том же, о чем и Иван.
– Да, Юра, тебе обязательно надо.
И еще постояли вожатые, молча поглядывая на опушку леса. Но оттуда никто больше не появлялся.