Экс-любовники
Шрифт:
— Конечно, специально, мам, — с готовностью поддакиваю я. — Как только нужную сумму накопил, сразу кинулся выяснять, где же я работаю. И пробирки принести не забыл.
— Какие пробирки? — недоуменно переспрашивает она.
— Как какие? Для моей крови, которую он собрался пить.
Мама тяжело вздыхает и, отвернувшись, прибавляет громкость на пульте.
— Опять ты его защищаешь, Васюша.
Да, защищаю. Привычка у меня такая. Сама я могу костерить Карима сутками, но когда за меня это делает кто-то другой, а в особенности мама, это жутко нервирует.
Мама невзлюбила
Маму он, разумеется, не послушал и забрал меня в тот же день поздно вечером. Я-то и не против была: чего я там не видела? Репертуар ретро-попсы с шести лет наизусть знаю, а к бане равнодушна. Но мама очень обиделась. По возвращении домой заявила, что Карим её не уважает и всё, конечно, потому, что она русская. Татары, дескать, только своих слушают, и меня он тоже в грош не будет ставить. Посоветовала сто раз подумать, прежде чем продолжать с ним отношения. А какой мне думать? Я тогда уже была по уши в него влюблена.
— Но плюсы от появления Карима тоже есть, — подаёт голос Мила, промакивая салфеткой майонез с волос. — Например, сегодня вечером мы с Василиной идём в ресторан за его счёт.
— Ты уверена? — язвлю я. — По-моему, максимум, что ты заслужила — это мамин оливье.
Вообще, Кариму я сказала, что пойду в «Камю» завтра, но несъедобный мамин ужин вынудил перенести дату разведки. От голода перед глазами начинают мелькать красочные картинки местных блюд, и мне приходится поджать губы, чтобы не потекла слюна. Уж если Карим платит, я закажу самое дорогое и ещё попрошу завернуть с собой. У меня в холодильнике как раз мышь повесилась.
7
— И порции здесь такие нормальные, — удовлетворённо замечает Мила, когда перед её носом опускается тарелка с дымящейся говяжьей отбивной. — М-м-м, это точно лучше, чем мамин оливье.
— В «Камю» очень вкусно готовят, — соглашаюсь я, запуская ложку в сырный суп. — Я очень хочу пару блюд у них украсть. Малиновый тарт и мини-киш с карамелизированным луком. Закажи себе, если хочешь. Серьёзно, пальчики оближешь.
— Я и так с голодухи три блюда заказала. Куда мне ещё? — Глаза Милы начинают озорно искриться: —
Я смеюсь. У нас с Милой мысли часто сходятся — недаром мы сёстры. Хотя в безбашенности мне за ней не угнаться. Это сейчас она замужняя матрона, а ещё лет пять назад… Её и пьяной домой приносили, и в обезьяннике Мила как-то ночевала, потому что полицейского в далёкое пешее послала. И самое удивительное, что при таком образе жизни она умудрилась физфак с красным дипломом закончить. Мы, Макеевы, в этом смысле уникальные люди.
— Может, по вину возьмём, кстати? А то я не за рулём.
Я энергично кручу головой.
— Нет уж. С тобой вино пить опасно, поэтому я пас. К тому же мне завтра надо быть в офисе пораньше. Вчера полдня в кабинете у Карима проторчала и отчёт сделать не успела.
— Так не твоя же вина, — хмыкает Мила. — Он тебя отвлёк, вот пусть и подождёт.
— Я же управляю этим рестораном, — не слишком настойчиво возражаю я, зная, что объяснить вольнолюбивой сестре разницу между руководящей и исполняющей должностями будет сложно.
Сама Мила меняет работу каждые полгода, успев поработать и менеджером по продаже автомобилей, и сотрудником картотеки в местном НИИ, и оператором колл-центра. На компромиссы с начальством она не шла и в случае разногласий предпочитала выразительно шарахнуть дверью.
Всё потому, что Мила ни разу не любила то, чем занималась. Ну и ещё ей чужда потребность доказывать кому-то, чего она стоит. А мне, увы, не чужда. После разговора в кабинете я вышла с твёрдым желанием заставить Карима молиться на мой светлый управленческий лик. Терраса в «Родене» должна переплюнуть террасу «Камю» и заставить весь столичный свет грызться за возможность занять у нас стол.
Вспомнив об этом, я незаметно направляю камеру телефона на стоящий между столами инфракрасный обогреватель. Нам тоже надо обзавестись такими — выглядит как стильный уличный фонарь и вечером гостям не придётся мёрзнуть.
— О-хо-хо! — неожиданно крякает Мила, переводя взгляд от развороченной отбивной на мою макушку. На еёлице появляется широкая озорная улыбка, а тон становится раз в пять громче: — Вы смотрите, какие люди! Татарский десант на французской земле высадился.
И ещё до того как я успеваю повернуть голову, слышу знакомый голос с едва уловимым акцентом:
— Привет, Мила. Давно не виделись. Здравствуй, Вася.
Вот знала же, что импровизации до добра не доводят и в гастрономическо-интерьерную разведку нужно было идти завтра. Потому что сегодня сюда припёрся Карим.
— Здравствуйте, Карим Талгатович, — пафосно здороваюсь я, задирая голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Впрочем, пафос моментально улетучивается, когда за его плечом я вижу знакомое лицо.
— Искин! — взвизгиваю я и, вскочив, едва не роняю плетёное кресло.
Искандер сдержанно улыбается. Он по жизни смущающийся, но разве меня это когда-нибудь останавливало? Я обнимаю его за шею и как следует стискиваю, отчего он начинает смешно пыхтеть. Всё ещё боится недовольства Карима. Но мы же с ним больше не встречаемся, так чего бояться-то?