Эксцессия
Шрифт:
– Я увидел этот сигнал на обшивке легкого крейсера, – понизив голос, сказал Леффид. – Он был вплавлен в броню. – Едва заметно между лезвий…
– Лезвий? – переспросил Леллиус.
Леффид помахал рукой.
– Декоративных. Если бы корабль не подошел так близко к яхте, я бы его ни за что не заметил. И самое интересное, что корабль, скорее всего, не знает о том, что у него светится на броне.
Леллиус некоторое время не сводил взгляда с салфетки.
Затем откинулся в кресле.
– Хм-м, – сказал он. – Ничего, если я включу нейродетектор?
– Не беспокойтесь, – сказал Леффид, – я уже выяснил, что корабль называется “Свирепая
Леффид отстучал команду на клавиатуре карманного терминала, и через некоторое время из прибора вырвался луч, мгновенно испепеливший салфетку дотла.
– Итак, – Леллиус выдержал паузу. – Видимо, у эленчей была проблема посложнее, чем та, с которой столкнулся этот корабль задир. – Он покачал головой. – Клановый флот – восемь кораблей – вышел отсюда сто дней назад в экспедицию. В область Смерча.
– Я помню, – подал голос Леффид.
– Имелись, – Леллиус говорил с расстановкой, – некоторые признаки, – так, слухи, – что с экспедицией не все в порядке.
– Ну, – сказал Леффид, опираясь ладонями в стол и собираясь встать с места, – может, это пустяки, но я думаю, стоит обратить на это внимание.
– Хорошо, – прохрипел Леллиус, все так же покачивая головой. – Вовсе необязательно усматривать здесь интерес Тенденции. Последний корабль, который заходил сюда, был судном Саббатиков. Неблагодарный трусливый нахал, моська, но мы могли продать его на Материк.
– Да, старый добрый Материк, – произнес Леффид. “Материк” было обычное в Тенденции обобщающее название для всего, что принадлежало к исконной Культуре. Он улыбнулся. – Ну, что ж…
Он расправил крылья, собираясь покинуть собеседника.
– Не хотите остаться? – иронически прищурился Леллиус. Могли бы заключить пари. Ставлю на то, что вы выиграете.
– Благодарю вас, но я, пожалуй, воздержусь. Сегодня вечером мне предстоит принять гостью, поэтому я должен почистить ножи и перышки.
– Ну, желаю приятно провести время.
– Надеюсь, ваше пожелание сбудется.
– Ах, проклятье! – вырвалось у Леллиуса, когда с нижних ярусов донесся стон трибун: гонка завершилась.
– Не переживайте, – Леффид дружески похлопал вице-консула по круглому плечу и направился к подвесному мосту, который доставил его к основному стволу гигантского искусственного дерева.
– Да, – вздохнул Леллиус, посмотрев на серое пятно пепла, оставшееся на столе от сожженной салфетки. – Скоро здесь начнутся такие гонки – закачаешься!
III
Альвер Шейх рыдала в подушку. Что за ужас – очнуться от такого сна и оказаться в новом невообразимом кошмаре! В ее сне какой-то парень – что было вообще невероятно – предпочел ей другую. Она взглянула в зеркало, чтобы приободриться – и тут же повалилась на кровать, содрогаясь от рыданий. Конечно, в ее жизни и раньше бывали неприятности: например, мама что-то запрещала… Или ей случалось ночевать на какой-нибудь новой планете под чужими звездами, и тогда она чувствовала себя ужасно одинокой, уязвимой и беззащитной. Или умирали домашние любимцы… В конце концов, сон – это только сон. Но такого ужаса она еще никогда
Оторвав от подушки мокрое лицо, Альвер посмотрела в реверсионное поле и увидела свое отражение. Она тут же взвыла, зарылась головой в подушку и яростно замолотила ногами под одеялом. Кровать, пытаясь восстановить равновесие, закачалась в гравитационном поле, точно студень.
Ее лицо изменилось! За ночь, пока она спала – всего за один день пути от Фаг-Роида, ее прекрасное, миловидное, разбивающее сердца личико, на которое можно было часами любоваться в зеркало, изменилось! В свое время, когда он стала настолько взрослой, чтобы имплантировать наркожелезы, она получила возможность экспериментировать со своей внешностью, оставаясь в то же время всегда молодой. Но сейчас! Ее лицо, на которое она готова была без устали смотреть, смотреть и смотреть, – не потому что оно было совершенным, а потому, что оно было просто чертовски хорошеньким, – ее лицо подменили! Какой кошмар!
Во-первых, ее лицо расплылось и побледнело после всех тех утомительных процедур, которые с ним проделали.
Во-вторых, оно было уже не ее лицом.
В-третьих, оно было старым!
Женщина, на которую ей надо быть похожей, оказалась старше ее! Намного старше! На целых 60 лет!
Достигнув к двадцати пяти годам стабильности в жизнедеятельности организма, граждане Культуры до двухсот пятидесяти лет могли любоваться неизменностью собственного отражения. Потом начиналось медленное, но неотвратимое старение. Альвер слышала, что к четыремстам волосы обычно белеют (или даже выпадают!), кожа покрывается морщинами, грудь отвисает до пупка – фуй! И вот теперь она могла видеть себя в старости. Ну хорошо, не в старости, но эта женщина значительно старше ее! Ей же чуть ли не восемьдесят! Альвер всегда полагала, что будет выглядеть получше в такие же годы! Подключив реверсионное поле к ИИ-сту, можно с помощью простого поворота регулятора увидеть, каким будет твое лицо даже через двести лет. Она пробовала это делать, и ее изображения из далекого будущего оказывались неизменно великолепными!
Это совершенно не походило на то сказочное перевоплощение, которого она ожидала. Из юной Золушки мгновенно превратиться в старушку Фею! Она уже сомневалась в истинных замыслах 00. Их хитрость общеизвестна. И даже если все закончится благополучно и к обоюдной выгоде сторон, ее, Альвер, лишат самого главного – возможности похвастаться перед родственниками и подругами! Что же это за приключение, о котором даже некому рассказать? Если она где-нибудь кому-нибудь брякнет лишнее, ей не бывать в Контакте. Чарт так и не просветил ее, состоит она теперь в Контакте или нет. И вообще, во что она вляпалась: в 00 или в Контакт? Кто ее нанял? А она еще мечтала о таком задании с раннего детства!
От одной только мысли о детстве и полном отсутствии морщин ее глаза вновь наполнились слезами.
Подняв голову, Альвер тронула языком верхнюю губу, соленую от слез и подумала, что наркожелезам пора бы выделить транквилизатор или, может, разрешить себе вволю выплакаться? Глубоко вздохнув, она повернулась на кровати и села, глядя на свое отражение в реверсе. Ужасный вид. Она вытерла лицо руками и досадливо взъерошила волосы (уж они-то могли бы остаться прежними), снова всхлипнула (прямо не девушка, а водокачка) и, посмотрев с усилием в собственные глаза, запретила себе плакать и смотреть в зеркало – даже искоса.