Эксгумация

Жирар Даниэль

Под синтетической тканью пот тек ручьями, и это отвлекало. Ей же, чтобы полностью сосредоточиться на работе, требовался комфорт. Еще раз убедившись, что чемоданчик открыт, Шварцман мысленно отметила наличие в нем термометра и блокнота, в котором будут записаны первоначальные выводы.

– Что нам известно? – спросила она, натягивая перчатки, и шагнула к жертве.

– Ее обнаружила сестра, – ответил Хэл. – Приехала в гости из Южной Калифорнии и застала ее вот такой.

Шварцман прижала пальцы к коже. На правой стороне руки

виднелся синяк.

– Тело переместили.

– Согласен. Здесь слишком чисто для реального места преступления.

Анна исследовала кожу на предмет первых признаков кровоизлияний, проверила глаза на петехии и не обнаружила их. Пропальпировала грудную клетку жертвы, затем шею.

– Не задушена. Без видимых травм. Чтобы установить причину смерти, придется отвезти ее в морг.

– Я тут подумал, – сказал Хэл, – а как насчет наркотиков?

Шварцман с помощью фонарика проверила нос и рот жертвы. Проходы были чистыми. Она наклонилась, чтобы понюхать рот. Легкий галитоз, но никаких намеков на наркотики.

– Возможно. Но вряд ли речь идет о передозировке. Я не вижу остатков в носу и во рту. – Она сняла одну из перчаток. – На кухне стоит бокал.

– Я попросил команду Роджера забрать его.

Роджера Самперса, начальника следователей-криминалистов, отличала предельная тщательность. Удивительно, но Хэлу обычно удавалось заполучить его для работы на месте преступления; это было свидетельством того, каким уважением пользовался инспектор. Роджер был дотошен, скрупулезен, привык полагаться на собственные суждения. Наделенный чувством юмора, он хотя и был склонен отпускать самоуничижительные шуточки, однако имел правило не шутить в адрес других.

– Хорошо. – Ее кожа была горячей, руки – холодными и липкими; уж не простуда ли? – Что мы о ней знаем?

– Виктория Стайн. Жила одна. Сестра не в курсе ее нынешнего мужчины. По словам сестры, пару лет назад Стайн развелась, переехала в Сан-Франциско и купила эту квартиру.

Шварцман надела новые перчатки и, приподняв верхнюю часть туловища жертвы, указала на синие пятна.

– Похоже, что она умерла на боку. Это снижает вероятность передозировки. Передозировка обычно приводит к смерти от аспирации.

– Могла ли аспирация иметь место, если она лежала на боку?

– В принципе, да. Но такое бывает крайне редко. – Анна осмотрела кожу головы жертвы на предмет ушиба. – Вы сказали, что она не из Калифорнии?

– Откуда-то с юга.

– Вот как? И откуда именно? – Череп был нормальный. Травмы, указывающие на причину смерти, тоже отсутствовали.

Хэл заглянул в свой блокнот.

– Вот… Спартанбург. По словам ее сестры, это почти рядом с…

– Гринвиллом, – закончила за него Шварцман. Городок, находившийся почти рядом с ее родным городом.

– Ты знаешь это место? – удивился Хэл.

Ушные мочки женщины были проколоты, но сережек в них не было. На туалетном столике тоже не было никаких украшений.

– Сестра

случайно не упоминала о пропаже каких-либо ценных вещей?

– Нет. Думаю, Стайн никаких драгоценностей не носила.

Довольно странно. Шварцман по собственному опыту знала: большинство женщин носят украшения. Чем состоятельнее женщина, тем красивее украшения. Конечно, были исключения. Например, она сама. Она так долго ходила без сережек, что дырочки в ее ушах заросли. Спенсер не любил серьги. В мочках ничего не должно было быть. Одно из его правил, которое всегда напоминало ей о нем. Возможно, однажды это пройдет. Шварцман надеялась на это.

Она подняла руки жертвы, изучая ладони на наличие полученных в результате сопротивления ран.

– Что-нибудь видишь?

– Пока ничего, – призналась Анна. – Ногти у жертвы довольно короткие, поэтому вполне возможно, что мы не увидим отломанных кончиков. – Осмотрела ее пальцы. – Но я не вижу под ними никакой ткани.

Она перевернула кисть и еще раз внимательно осмотрела пальцы, чтобы найти характерную вмятину или светлый ободок, которые могли бы указать на кольцо. Ничего подобного. Ни серег, ни кольца. Может, у нее кожная аллергия?

Сдвинув вырез платья, Шварцман нашла тонкую золотую цепочку и вытащила ее из-под ткани, чтобы рассмотреть кулон. Золотой крестик. С правой стороны небольшое отверстие размером с булавочную головку – вроде тех, через которые ювелиры пропускали свет на драгоценные камни. Положив крестик на затянутую перчаткой ладонь, Шварцман свободной рукой перевернула его.

В золото правой перекладины была вставлена Звезда Давида.

– О господи! – Шварцман уронила кулон и отшатнулась от тела. Сняв перчатки, бросила их на пол.

– Что такое? – спросил Хэл, подходя к ней.

Его пальцы сжали ей плечи. Это давление успокаивало, заглушая волны паники, из-за которых она едва удержалась на ногах. Нет, это не может быть совпадением.

– Шварцман, – твердо сказал он. – Признайся честно. С тобой все в порядке?

Она повернулась в его руках и медленно покачала головой.

– Что случилось? – В дверях появилась Хейли Уайатт.

Всего несколько часов назад они говорили о Спенсере. Анна рассказала о нем Хейли и остальным. Призналась, что попала в ловушку этого брака. И вот теперь… Она обняла себя за плечи, чтобы унять дрожь.

– Боже мой, Шварцман, ты словно увидела привидение, – сказала Хейли. – С тобой все в порядке?

Если б только Спенсер был призраком! Увы, он слишком реален. Платье жертвы желтое. На ней нет украшений, кроме этого кулона. Просто совпадения?..

– Черт. Ты ее знала?

– Нет. Дело не в ней… – Анна прижала ладонь к груди. Ее кулон был на месте. Внезапно она почувствовала себя незащищенной. Как будто, рассказав о Спенсере за ужином, помогла ему оказаться здесь. Решилась рассказать о нем – и вот он, легок на помине…