Эксклюзивное интервью (Том 1)
Шрифт:
– Поскольку Ванесса страдала маниакально-депрессивным синдромом, у нее следовало ожидать более острых переживаний по поводу рождения ребенка, чем у обычных женщин. Чувство обиды, несправедливости, чувство, что она попала в ловушку, и так далее.– Барри в упор взглянула на Грэя.– Так вот почему вы ни с кем не делились своими подозрениями? Вы стремились ее защитить.
– Я защищал ее своим молчанием, но не по той причине, о которой вы думаете. Видите ли, я не согласен с вами. Ванесса не убивала своего ребенка.
Я
– Согласен.
– Чепуха какая-то, - сказала она задумчиво.– Если не Ванесса, тогда кто же...
Неожиданно она осеклась и посмотрела на Дэйли, который следил за спором. Они переглянулись, и стало ясно, что их догадки совпадают.
Она повернулась к Грэю.
– Меррит? Он кивнул.
– Но почему?!
– Что может заставить мужчину ненавидеть трехмесячного ребенка настолько, чтобы убить его? Не нужно было даже думать над этим.
– Если ребенок не его.
Он кивнул, затем отвернулся и подошел к окну.
Конечно, это многое проясняло. Болезнь Ванессы и ее полная беспомощность. Отказ от вскрытия. Сильнейшее противостояние расследованию. Покушение на Бондюранта. Особенно покушение на Бондюранта!
Она осторожно скользнула по нему взглядом. Он до сих пор стоял у окна, всматриваясь в дыру полинявших штор. Дэйли встал.
– Думаю, на сегодня хватит. Шутка ли - обвинить президента Соединенных Штатов Америки в убийстве ребенка! По крайней мере для такого старика, как я, - предостаточно. Я собираюсь обратно в постель. Вы оба можете оставаться у меня столько, сколько захотите.
Коляска для перевозки кислородного баллона заскрипела, и он двинулся через холл в спальню. Когда он закрыл за собой дверь, в доме воцарилась тишина. Барри задумчиво протянула:
– Президент одобрил мое интервью с Ванессой.
– Чтобы сбить всех с толку. Что подозрительнее: публично высказываться о случае или замалчивать его?
– Я думаю, вы правы.
– Я отвечаю за свои слова.
– Вы боитесь за Ванессу?
Он многозначительно посмотрел на Барри, но ничего не сказал.
– Пока она появлялась на людях тщательно контролируемой, - Барри решила выразить свою мысль словами, - вы гнали прочь свои подозрения о смерти ребенка. Но увидев мое с ней интервью, поняли, что она сама не своя, даже с учетом известных вам флуктуации ее настроения и поведения. Подозрения усилились. Затем приехала я, и моя версия явилась подтверждением ваших постоянных страхов о том, что смерть ребенка вызвана отнюдь не СВДС. Визит Спенсера Мартина только укрепил догадку. Сейчас вы думаете, что и жизнь Ванессы в опасности. Раз Дэвид Меррит убил ребенка, то что удержит его от убийства своей жены, если это поможет сохранить первое преступление в тайне?
– Ничто не удержит, - отозвался Грэй.– Даже если вы не верите моим словам,
Барри потерла руки, чтобы избавиться от внезапного озноба.
– Вы просто валитесь с ног от усталости, - заметил он.– Продолжим утром. Вам надо поспать.
– Вы серьезно? Я не смогу заснуть.
– Ложитесь и закройте глаза. Заснете. Слишком усталая, чтобы спорить, она махнула рукой в глубь дома.
– Гостевая, так сказать, в конце холла. Там стоит маленькая кровать, но я ее не рекомендую. Последним на ней спал Кронкрайт.
Он посмотрел на закрытую дверь в спальню Дэйли.
– Вы ему доверяете?
– Как самой себе.
– Значит, они будут искать вас здесь.
– Никто не знает, что я хожу сюда.
– То есть?
– Я не буду объяснять.– Свою дружбу с Дэйли они держали в секрете, и у нее не было желания обсуждать с Бондюрантом почему.– Здесь меня никто искать не будет. Здесь мы в полной безопасности.
– Ладно, - буркнул он недовольно.– Я лягу тут, а вы займете кровать.
Барри прошла в коридор, едва передвигая ноги от усталости. Вряд ли когда-либо еще она была столь истощена - морально и физически.
В бюро, во второй спальне, она нашла пижаму, безобразную даже для неприхотливого вкуса Дэйли, и взяла ее с собой в ванную.
Барри не спала вот уже двадцать четыре часа. Глаза слезились, ломило суставы и мускулы. Колени поцарапаны. Проглотив две таблетки аспирина, взятого из аптечки Дэйли, девушка с головой погрузилась в горячую воду, затем намылилась, откинулась на спину и закрыла глаза.
Физический дискомфорт уменьшился, но душа разболелась еще сильнее. Ныло сердце. Учитывая, что тысячи людей гибнут от природных стихий, болезней, войн и преступлений, казалось, смешно горевать о смерти какой-то собаки. Однако утрата подавляла Барри. Как ни старалась, она не могла удержаться от всхлипываний.
Капли воды, падающие из крана, странным образом успокаивали. Слезы катились по щекам, по шее, падали на грудь и далее по изгибам тела в воду. Каждый раз, думая, что выплакалась, она снова что-то вспоминала, и все повторялось сначала. Новые слезы снова находили свой путь от закрытых глаз до воды в ванне.
Лишь ощутив легкое движение воздуха, она поняла, что уже не одна. Барри открыла глаза. На пороге стоял Бондюрант - одна рука надверной ручке, другая надверном косяке - и во все глаза смотрел на нее.
Барри не двинулась. Бесполезно чем-либо прикрываться, он уже видел ее обнаженной. И дотрагивался до нее. Очень интимные прикосновения. Ее тело стало отвечать возбуждающим теплом так же, как в то утро в спальной комнате.
– Все нормально?
Не в силах что-либо сказать, она кивнула.